— Это ложь. Вы были мужем и женой. Жили в одном доме. Вы не могли не знать ей вещей.
— Я никогда не видел зеленую шкатулку, — уже спокойно ответил Радев.
— Вы просто лжете! Ваша дочь знает о ее существовании. Видела ее собственными глазами. И вы знаете, что ваша жена хранила ее в верхнем ящике комода. Скажите, что с ней стало? Ее взял убийца? Или вы сами ее спрятали…
— Думайте, что хотите! Я сказал вам все, что мог сказать.
— Это ваше последнее слово?
— Да! — твердо ответил Радев.
— Жалко… Но это развязывает мне руки. Теперь я буду действовать со всей строгостью закона.
— Закон не может быть строг к невинному человеку.
На мгновение Димов потерял над собой контроль. И хотя быстро совладел с собой, произнес тихо и медленно:
— В довершение ко всему вы еще и нахал! Но я поставлю вас на место!
Он встал и, не попрощавшись, покинул негостеприимный дом.
Дождь усилился. Мокрое стекло как бы исполосовало окружающий мир на куски, сделало все фигуры мутными, потерявшими очертания, искривленными. Он видел сквозь мутную пелену расплывчатые мокрые плащи, очертания машин с вспыхивающими время от времени стоп-сигналами, какие-то тени. И надо же, чтобы именно у него украли дворники! Димов с трудом добрался до управления, оставил машину и поднялся в свой кабинет. Попросил, чтобы ему принесли двойную порцию кофе. Но и он не помог.
Ралчев вернулся только к семи часам. И на этот раз Димов, не дожидаясь вопросов, рассказал ему о случившемся. Ралчев впервые видел своего начальника в таком возбужденном состоянии. Димов едва владел собой, призвав на помощь всю свою профессиональную выдержку. Когда инспектор закончил свой рассказ, Ралчев понял, что его волнение было не напрасным.
— Что же получается? — озадаченно поинтересовался он. — Что Радев убил свою жену, чтобы ее ограбить?
— Наверное, это не совсем так. Но я уже не сомневаюсь, что он знает, кто убийца.
— И почему молчит?
— Потому что убийца знает, где шкатулка. А Радев хочет, чтобы этого никто не знал.
Ралчев молчал. По его лицу было видно, что существует нечто такое, что очень смущает его во всей этой истории.
— Понимаю, но… — начал он.
— Что «но»?
— Но если им двигали корыстные побуждения, то зачем он сам полез в тюрьму?
— Вот в этом-то и загвоздка! — сердито произнес Димов. — Но я справлюсь и с ней.
Он долго расхаживал по кабинету. Потом обернулся и несколько небрежно спросил:
— Ты узнал что-нибудь от старых дев?
В глазах Ралчева загорелся лукавый огонек.
— Думаю, что кое до чего докопался.
Димов заметно оживился.
— Что же молчишь?
— По сравнению с твоими новостями, мои — мелочь.
— Ладно, рассказывай.
Ралчев вынул свою тоненькую записную книжку. Дождь бесшумно водил по наружной стороне стекла своими мокрыми руками. В его серой сетке тяжело, как тюлени, двигались трамваи, яростно свистели шинами мокрые автомобили.
5
На следующее утро, ровно в девять часов, юрист Генов вошел в кабинет инспектора. Он был гладко выбрит, спокоен, прекрасно сшитый костюм ловко облегал его крупную атлетическую фигуру. Только в его больших голубых глазах таилась тревога.
Эта тревога все нарастала, хотя он старательно скрывал ее. Димов сидел за письменным столом с недружелюбным и строгим лицом. За маленьким столиком, придвинутым с письменному, устроился Ралчев.
— Садитесь! — сухо бросил инспектор.
Юрист молча сел.
— Предупреждаю вас, Генов, что на этот раз ваше положение весьма серьезно. Любая ложь, любое недоразумение могут иметь фатальные последствия для вас.
Его тон был необычайно суровым и категоричным.
— Не надо таких предупреждений!
— Я хочу, чтобы вы ответили ясно и откровенно, что вынудило вас так спешно продать свою машину?
Лицо Генова внезапно потемнело. Он с усилием произнес:
— Моему брату крайне были нужны деньги.
— Предупреждаю, Генов, что если это окажется ложью, то я буду вынужден задержать вас. В связи с тяжелым подозрением.
— Протестую, товарищ инспектор. Вы не имеете права…
— Да, я буду иметь в виду ваш протест. Но после того, как вы скажете мне правду.
Генов словно уменьшился, притих.
— Я сказал правду. Деньги и в самом деле были нужны моему брату. Он материально ответственное лицо и совершил несколько… ошибочных операций. Поэтому задолжал кассе довольно значительную сумму.
— Какую именно?
— Восемь тысяч. Две тысячи у меня лежали на сберкнижке, две тысячи я занял у друзей. А четыре тысячи получил за машину.
— Ладно. Но сначала вы попросили эти четыре тысячи у покойной?
Генов побледнел.
— Да, попросил! — с болью ответил он.
— Расскажите подробно.
— Я прямо сказал ей, зачем они мне нужны. Мы были очень близки, ничего не скрывали друг от друга.
— Где это было?
— В «Боянско ханче», когда мы обедали. Она сказала, что у нее нет наличных денег. Все, что они скопили, ушло на квартиру. Но ей оставили на сохранение две тысячи долларов… которые предстояло вернуть их владельцу не скоро… Она спросила, выручат ли меня доллары. Сами понимаете, у меня не было иного выхода. Конечно, перевести в левы две тысячи долларов не легко, но и не невозможно.
— Что произошло дальше?
— Мы договорились, что она пойдет домой за долларами, а в пять часов мы встретимся и она мне даст деньги. Но, как я уже говорил, она не пришла. Я был очень удивлен. Честно говоря, сначала я подумал, что она раздумала. И ей стало неудобно передо мной. Я подождал около часа и уехал. На следующий день мне пришлось продать машину.
— Такова ваша версия! — сказал Димов. — И я с удовольствием поверил бы в нее, если бы у вас имелись хоть какие-то доказательства. Но вы юрист и понимаете, что ваше пребывание в кондитерской не является алиби.
— А зачем мне алиби? — спросил Генов с еле уловимой злобой.
— Затем, что может быть и другая версия… Более правдоподобная.
— Интересно послушать.
Его голос зазвучал неожиданно спокойно, даже иронично.
— Версия весьма проста. Вы прекрасно знали, что у покойной есть шкатулка с драгоценностями. Именно драгоценностями, потому что доллары были лишь незначительной частью этого богатства. Вы завлекли Радеву к ней домой. И так как она отказалась дать вам деньги, которые, в сущности, ей не принадлежали, то вы убили ее.
— Очень интересно! — холодно произнес Генов. — Зачем же после этого я продал свою машину?
— А я не сказал, что вы добрались до шкатулки. Вы сами расскажете, что произошло дальше.
— Да! И поскольку вы любите версии, то я приведу вам еще одну, которая прозвучит куда достовернее.
— Прошу вас! — учтиво сказал Димов.
— Антуанетта идет домой за деньгами. В это время неожиданно возвращается ее муж. И видит, что Антуанетта посягает на то, как вы выразились, богатство, которое он, возможно, уже считал своим. Разражается скандал, в котором сплетаются алчность и ревность. И он убивает свою жену…
— Да, интересная гипотеза! — с иронией произнес Димов. — И я бы принял ее. Но дело в том, что у Стефана Радева есть алиби. Установленное судом к тому же. С трех до пяти часов Радев находился на работе.
У юриста осунулось лицо.
— В том-то и дело, что алиби Стефана Радева фальшивое! — воскликнул он почти с отвращением.
В кабинете стало тихо. Ралчев вздрогнул, но Димов оставался все таким же невозмутимым.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу обратить ваше внимание на одну деталь, которую не заметили ни адвокат, ни ваши органы. А дело совсем простое.