— Вы уверены? — спросил Ралчев.
И сейчас же понял, что Димов никогда не задал бы такого вопроса.
— Разумеется! — недовольно ответил доктор. — Но это еще не все. Слишком мало крови вытекло из раны. Я хочу сказать, что слишком мало крови на кровати. Очевидно, кровь вытекла где-то в другом месте.
Он холодно посмотрел на Ралчева и многозначительно добавил:
— Притом недалеко…
— Но мы нигде не заметили крови!
— Значит, ее надо найти…
— Это все?
— Пока все. Остальное — после анатомирования…
Теперь подошла очередь Ралчева показать свои возможности. И это оказалось легче, чем можно было предположить. Он сразу же нашел несколько крупных и, похоже, свежих капель крови на ковре в холле. Они были хорошо видны и тянулись по прямой линии к входной двери — в прихожую, в которой и нашли то, что искали — сильно размытые и почти невидимые кровяные пятна. Под лупой ясно проступили и следы от тряпки, которой кто-то пытался собрать кровь с пола.
— Ясно, что ее убили здесь, — задумчиво произнес Ралчев. — А потом перенесли в комнату. Но зачем?
Его неимоверно удивило то, что вскоре они нашли и тряпку. Конечно, она была выстирана, но не настолько тщательно, чтобы на ней не осталось никаких следов. После стирки ее небрежно засунули под раковину к разным другим нужным в хозяйстве вещам и предметам.
— Теперь нам остается только найти нож! — пробормотал Ралчев, скорее озабоченно, нежели радостно.
— И спрятавшегося в гардеробе убийцу, — откликнулся фотограф.
Но ни ножа, ни других подозрительных предметов, как и никаких отпечатков беспорядка и иных, проливающих свет на совершенное преступление следов они не нашли. Ралчев вернулся в холл. Муж убитой, подавленный горем, продолжал все так же неподвижно сидеть на стуле.
— Прошу прощения, — сказал Ралчев, — но я должен задать вам несколько вопросов.
Мужчина лишь молча посмотрел на него. Горечь его взгляда вновь поразила Ралчева.
— Есть ли у вас хоть какие-нибудь предположения о том, кто мог убить вашу жену?
Мужчина судорожно глотнул воздух.
— Не знаю, — с усилием произнес он. — Кто мог ее убить?.. И зачем?.. Это совершенно бессмысленно…
— Не пропало ли у вас что-либо из дома?
— Не знаю… Да и что у нас можно украсть?.. Ничего…
— У вас нет ценных вещей?
— Нет… Мы — люди не богатые…
— Может, у вас были деньги?
— Мы не держим их дома… Да у нас их и нет… Те, что мы скопили, мы отдали за кооперативную квартиру…
— Когда вы в последний раз видели свою жену?
— Утром, когда она собиралась на работу…
— А где она работала?
— Во французской спецшколе.
— Она преподавала там?
— Преподавала?.. Нет… Работала в канцелярии…
Радев говорил с трудом. Ралчев на мгновение задумался.
— Она была в этом же костюме?
— Да.
Ралчеву показалось странным, что убитая собралась пойти на работу в самом новом своем костюме. Он снова спросил:
— Вы в этом уверены?
— Уверен, — уже тверже ответил Радев.
— А когда она обычно возвращалась с работы?
— Часам к пяти… — Затем уточнил: — Вернее, сразу после пяти…
— Сегодня она вернулась раньше… Случалось ли такое прежде?
— Н-не знаю. Не помню… Обычно я возвращался сразу после нее…
— У кого еще есть ключ от вашей квартиры?
В первое мгновение Радев словно не понял вопроса. Пришлось снова повторить его.
— Ни у кого, конечно, — ответил он. — У кого же еще может быть? Мы живем одни, комнат не сдаем…
— У вас есть взрослая дочь…
Мужчина, кажется, понял смысл спрашиваемого.
— Зачем ей ключ?.. Она всегда звонит, когда приходит.
Дальнейшие вопросы показались Ралчеву бессмысленными. Да и не было у него пока отправной точки для них — ничего, кроме самых обычных и банальных подозрений.
— Советую вам увести куда-нибудь мальчика на ночь. Ему не стоит оставаться здесь. Дети очень чувствительны.
— Знаю, — почти простонал мужчина… — Он не будет ночевать здесь.
На этом разговор закончился. Ралчев облегченно вздохнул и вернулся в спальню. Доктор тоже уже закончил свое дело и стоял посреди комнаты, молча изучая лицо убитой. Ралчев мог поклясться, что ему пришло что-то в голову.
— Ну и как? — осторожно осведомился он.
— А никак, — недружелюбно ответил Давидов. — После анатомирования представлю вам письменное заключение.
Вскоре вся группа уехала, а Ралчев позвонил в соседнюю квартиру. Он почти не сомневался, что ничего нового не узнает, но хотел, чтобы совесть у него была чиста. Дверь открыл невысокий, перепуганный мужчина, трясшийся как в лихорадке. Из квартиры уютно и успокаивающе пахло жареным луком. Смерть смертью, а жизнь продолжается. Мужчина провел его в холл, куда вскоре из кухни пришла и его жена: запах жареного лука усилился.
— Извините, — начал Ралчев, — но не припомните ли вы чего-нибудь такого, что сегодня после полудня произвело на вас особое впечатление?
— Что именно вас интересует? — вопросом на вопрос ответила женщина.
Весь ее вид говорил о том, что ей очень хочется помочь следствию.
— Не знаю… Может быть, какой-нибудь подозрительный шум в соседней квартире… В новых домах обычно хорошая слышимость.
— Да, — охотно согласилась женщина.
— Может быть, вам слышно соседское радио?
— Да, слышно.
— Может быть, вы слышали голоса… Крик…
— Я почти все время была на кухне.
— Как жили ваши соседи? Часто ли ссорились?
— Они очень милые и воспитанные люди. Жили они дружно. К тому же они очень тихие. Даже их сын не шумел. А Антония была вообще женщиной очень вежливой. И хотя ей почти столько же лет, сколько и мне, она всегда здоровалась первой.
Похоже, доброжелательной соседке очень льстило это обстоятельство, и если бы она даже что-нибудь и знала, то вряд ли сказала бы. Простые люди редко говорят о покойниках плохо.
— Где мальчик? Все еще у вас? — спросил Ралчев.
— Он в комнате моего сына. Румен показывает ему какой-то альбом. Он ведь совсем еще ребенок, уже немного успокоился. И не плачет. Хотите его увидеть?
— Нет, нет, — чуть ли не с испугом ответил Ралчев.
— Вы не знаете, где мальчик был после обеда?
— В кино. Он сказал мне, что смотрел «Фанфана-тюльпана». В пятый раз. Я и не знала, что этот фильм еще идет.
Не знал и Ралчев, вообще не смотревший этого фильма. Стоило проверить, в каком кинотеатре был мальчик. Теперь ему не оставалось ничего другого, как попрощаться с доброжелательной женщиной, пожать мягкую потную руку ее мужа и выйти на улицу в сопровождении мирных запахов обжитого дома.
Уже темнело. Воздух был мягким, небо нежным, стояло полное безветрие. Наверное, погода еще долго будет такой же тихой и приятной. «А может, и наоборот, — неожиданно подумал Ралчев. — Никогда нельзя наверняка предсказать погоду на завтра».
Выйдя на оживленную улицу, он остановил свободное такси. Ралчев редко позволял себе такую роскошь — экономить силы и время за счет транспорта. Да и времени у него для того, чтобы добраться в аэропорт до прибытия самолета из Варны, было сейчас вполне достаточно, мог бы успеть и на автобусе, но он волновался. В эти трудные минуты явно не хватало начальника. Ралчеву казалось, что чем раньше он приедет на аэродром, тем непременно раньше увидит Димова.
3
В аэропорт Ралчев приехал в четверть девятого. До самолета из Варны оставалось добрых полчаса. Он выпил чашечку кофе, потом — неожиданно для себя — заказал рюмку коньяку. Коньяк как-то странно возбудил его: мысли сейчас же размножились и начали разбегаться. Ему захотелось заказать еще рюмку, но он лишь усмехнулся и поспешил встать. Уже совсем стемнело, в темно-синем небе вспыхивали сигнальные огни самолетов. По гладкой посадочной полосе сновали электрокары. К одному из самолетов бесшумно подползла цистерна с бензином. По трапу сбежала высокая стюардесса с соломенными волосами, поверх которых сидела маленькая шапочка. Эта аккуратная женская головка вдруг умилила Ралчева, и он так засмотрелся на нее, что понял неловкость своего положения, только когда стюардесса, даже не удостоив его беглым взглядом, прошла мимо. Ралчев успокоил себя тем, что она оказалась слишком высокой, а ее фарфоровые глаза — пустыми. Для нее все это было лишь скучным аэропортом, где даже кофе — ненатуральный. Стюардесса ушла, оставив молодого человека наедине с его мыслями.