Пора уже избавить такое чтение от всех сомнений, снобизма и претенциозности. Эта книга — ода искусству чтения как таковому, которое всегда остается делом совершенно личным; она призывает читателя позволить себе читать так, как хочется, не думая о том, что кто-то знает больше и что вы, наверное, неправильно все понимаете. Как бы мы ни понимали эти книги — мы понимаем их правильно. Я заявляю с полной ответственностью: если эти романы пугают вас своими размерами, читайте их по частям. Не бойтесь не закончить роман или вернуться к нему через несколько лет. Читайте медленно и не переживайте о том, что от вас ускользнет какая-то мелочь. Читайте классику в постели, в автобусе, в том месте, которое Владимир Путин назвал бы «сортиром». (Однажды он выступил со знаменитой речью, в которой заверил свой народ в том, что враги России больше нигде не чувствуют себя в безопасности, даже в сортире. Прошу вас, найдите как можно более безопасный сортир, о котором Путин точно не знает, и получите удовольствие от нескольких страниц «Трех сестер».)
Рассматривая трудные моменты жизни на примерах из одиннадцати русских классических произведений, я буду также обращаться к примерам из биографий их авторов. Довольно часто наблюдается несоответствие между тем, к чему они призывают в своих книгах, и тем, что с ними происходило. Классический пример тут — Толстой. Многие из противоречий, нюансов и хитросплетений в «Анне Карениной» и «Войне и мире» можно объяснить, зная о его последующем духовном кризисе. Когда Толстой писал эти книги, он глубоко сопереживал своим героям, стремясь показать их подлинные жизни и чувства. Впоследствии он стал жалеть, что потратил на них время, и перестал писать такого рода романы. Понимание этого внутреннего конфликта придает его книгам еще более глубокий смысл.
Меня всегда завораживало пространство между жизнью автора, жизнью читателя и самим текстом. Читателя и писателя объединяет то, что и тот, и другой реальны. Они знают, какой сложной может быть жизнь. Они также знают, как трудно передать человеческий опыт точно, живо и достоверно. Однако эти два человека встречаются на странице книги благодаря ее сюжету, истории. История подменяет человеческий опыт, как дублер на съемках фильма. Это мнимость, выдумка. Договор между писателем и читателем предполагает, что писатель должен заставить читателя поверить в выдуманную историю. И именно благодаря такому соглашению эти двое людей мысленно встречаются и «обсуждают» человеческую жизнь. Это удивительный договор, и в русской литературе он имеет особую силу.
Мне интересно, чему могут научить нас эти книги — чтобы нам не нужно было по-настоящему переживать то, что в них описано. Романы дают возможность примерить на себя жизнь других, оценить, простить и понять их. Они показывают нам не только как нужно жить, но и как жить не стоит. Пожалуй, последнее им удается даже лучше. Как отмечали многие критики, первое предложение «Анны Карениной» великолепно написано и врезается в память. Но его содержание не то чтобы подтверждается самим романом: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». В книге нет счастливых семей. Если бы Толстой хотел показать нам счастливую семью, он бы это сделал. Но он поступает иначе. Он показывает нам множество несчастливых семей, у членов которых, по иронии, много общего: неспособность разговаривать друг с другом; постоянные мысли о том, что у кого-то дела обстоят лучше, чем у них; что в их жизни чего-то не хватает. Если Толстой и преподносит нам какой-то урок, то он должен называться так: «Как не следует жить». Часто его романы — не столько пособия по правильной жизни, сколько поучительные истории, предостерегающие от опасных ошибок. Возможно, такие истории более реальны, лучше запоминаются и поэтому полезнее любой книги по саморазвитию.
Поскольку жизнь — сложная штука и русская литература тоже непроста, некоторые из одиннадцати произведений, о которых пойдет речь, исключительны. Часть из них сложно назвать романами. «Евгений Онегин» Пушкина — это роман в стихах; «Реквием» Ахматовой — поэма из десяти стихов; «Три сестры» Чехова — пьеса, как и «Месяц в деревне» Тургенева. Гоголь утверждал, что «Мертвые души» — это эпическая поэма (на самом деле нет — это, со всей очевидностью, роман). Итак, моя книга в основном рассказывает о вымышленных мирах, но точнее будет сказать, что она о классических произведениях своего времени и о том, что они могут рассказать нам о жизни — на все времена.