— Так дочь его в Ленинграде.
— Ага, в Ленинграде, она каждую неделю сюда наведывается, деньги у отца выуживает.
— И он давал?
— А как же, давал, а потом перестал, вот и скандалила.
— А больше никого с ними не было?
— Вначале нет, а потом, когда они вышли на улицу и стояли у подъезда, к ним от трамвайной остановки подошел этот, длинный такой, с кадыком, ну, говорят, что он сын председателя исполкома нашего района.
— Почему вы подумали, что он к ним шел?
— Да я его много раз с ними видела.
— А потом что было?
— Так я же на остановку пошла.
Лейтенант тщательно оформил показания.
— Я вас очень прошу, Мария Семеновна, дело серьезнейшее, никому о нашем разговоре. Если кто будет интересоваться: вы ничего не знаете. Вы единственная свидетельница. Если это не простая смерть, вас будут искать.
— А как же все-таки случилось?
— Сгорел он, в квартире пожар, и все такое, но может быть, что и не так. Будьте внимательны, а лучше, чтобы вы пару дней не выходили из квартиры, охранять мне вас нечем, а дело серьезное.
— Да что вы! Кому я нужна!
— Как знать, как знать.
Следователь, выходя из подъезда, как говорят, «лоб в лоб» столкнулся с длинным худым юношей, который, бесцеремонно оттолкнув лейтенанта, побежал по ступенькам лестницы.
Тимер-Буланов жил на первом этаже, и задержавшийся лейтенант услышал, как зазвонил звонок.
— Что-нибудь забыли?! — услышал он голос Марии Семеновны, потом сильный хлопок дверью и тишина.
Ткаченко молниеносно подбежал к двери и попробовал открыть — закрыто. Прислушался — тихо. Спрятавшись в темный уголок, лейтенант стал ждать. В квартире послышался шорох и дверь открылась. Из нее спокойно вышел молодой человек и, повернувшись к двери, сказал:
— Смотри, старуха, из под земли найдем, ты знаешь, — кто мой папа? Гляди!
Дверь захлопнулась, и длинный, засвистев, запрыгал вниз по ступенькам.
«Нагло ведет себя, уверенно, — подумал лейтенант, — скорее всего они и расправились с полковником».
А через три дня все завертелось. Из Ленинграда пришел ответ. Дочь Тимер-Булатова утверждает, что в Одессе не была и отца не видела. Прокурор был в ярости.
— Я же говорил вам, что дело выеденного яйца не стоит, у нас даже есть письменное заявление Фаины Салаховны, жены Тимер-Булатова, где она просит — уголовного дела не заводить, считать это несчастным случаем!
— Товарищ полковник, тут пахнет убийством, и если вы не дадите ход делу официально, мы сделаем частное расследование. Нужно вскрыть могилу, освидетельствовать труп, допросить дочь, зятя, сына председателя исполкома, а лучше, если их троих посадить в КПЗ.
— Какой кошмар! Я чувствовал, что так будет, нутром чувствовал!
Через две недели дело все-таки закрыли. В Ленинграде повесился зять Тимер-Булатова, всю вину свалили на него. Кто все-таки нанес удар «тупым металлическим предметом», вернее всего, утюгом, от которого и скончался Виль Сабирович, так и не было установлено. Жена умершего действовала очень энергично, и дело закрыли.
Так бесславно закончил свой жизненный путь, в общем-то, очень грамотный, талантливый военачальник, полковник Тимер-Булатов Виль Сабирович. А его жена, Фаина Салаховна, заняв денег у Оксаны, соорудила памятник с такой надписью: «От любящей жены и детей».
Вот так-то и не более!
Глава двадцать первая
А в это время, легкая на подъем, семья Исаевых уже мчалась по бескрайним просторам юга России в Ростовскую область. Самую большую радость, конечно, испытывал Егорка. Еще бы! Дважды возили его родители к могилкам, когда он был еще совсем малец, и он ничего не помнил. А сейчас! Он уже герой! Не переставая удивляться красоте вначале холмистой, а потом почти ровной степной местности, Егорка громко кричал:
— Смотри, папка, какой большой трактор бегает, и чего он взад-вперед носится?
— Так посевная сейчас на селе, весна. Видишь — все цветет, полыхает, наверно, уже кукурузу сеют.
— Апрель, рановато, еще не все деревья в листья оделись, — сказала Оксана.
— Да нет, все правильно, у вас, в Ростовской области, может и рано, а тут, в Николаевской, Херсонской, в самый раз.
— Смотрите, смотрите, коза какая большая, а за ней еще, а там, вон, еще! — кричал Егорка, показывая в сторону нетронутой степи.
— Это заповедник «Аскания-Нова», там водятся антилопы-канны.
— Между прочим, молоко канны вылечивает язву желудка, туберкулез, — добавила Оксана.
Семейная гордость Исаевых, японская «тойота», шла легко и быстро. Одно за другим проносились села, поселки, степенно проплывали города.