— Папка, папка, поехали, — дернул Андрей Исаева за плечо. Рука Ивана безвольно соскочила с руля, и он медленно повалился на мальчика и упал ему на колени.
— Ма-ма-а! — заорал Андрей, впервые назвав так Оксану. — Они убили его, сволочи, подонки! Вези его в госпиталь, я приеду к Силиным! — За какую-то долю секунды Андрейка вывалился из машины и побежал назад.
— Андрей! Андрей! Вернись! — закричала Оксана, пересаживаясь за руль. Схватив Ивана, уложила его полубоком на правом сиденье и рванула машину.
— Господи, помоги нам, Господи помоги нам... — все время шептала Оксана, пока «тойота» не влетела во двор госпиталя.
К счастью, прямо во дворе, стояла «санитарка», из нее выгружали раненых.
Оксана, открыв правую дверку, схватила Ивана под мышки и так заорала: «Помогите!», — что все находившиеся во дворе бросились к автофургону.
— Он майор, все документы есть, нас только что обстреляли! — говорила Оксана людям в белых халатах.
— Вам дальше нельзя, подождите тут.
— Но я врач, я не только жена, но и врач. Мне надо знать, немедленно, что с ним!
— Нельзя, подождите, мы все скажем.
Оксана вернулась к машине. Егорка с Оксаной сидели на заднем сиденье и плакали.
— Успокойтесь, может, ничего страшного, папка здоровый, выдержит, не плачьте.
— Я боюсь, — хныкала Оксана, — Андрейка назад побежал, наверняка будет стрелять.
— Как стрелять?! Из чего?
— А у него пистолет был, я видела!
— Откуда у него пистолет? Может, игрушечный какой?
— Да нет, настоящий, холодный и тяжелый.
— Ладно, сидите, вон дядя вышел, пойду, спрошу, что с папкой.
— Ранен он, но тяжело, — сказал врач, — надо же, я его хорошо знаю, пуля попала в грудь с правой стороны, прошла навылет, легкое, кровеносные сосуды не задеты, а вот вторая — в голову у правого виска. Это плохо и очень плохо.
Оксана смотрела на измученное лицо хирурга и не могла вспомнить, где его видела. У нее в голове была одна мысль: «Опять у правого виска!»
А врач, наконец, выпрямившись, прямо в упор посмотрел на Оксану.
— Оксана Ивановна, неужели это вы?! Какими судьбами?
— Майор Исаев мой муж, я умоляю: спасите его!
— Конечно, конечно, надо же, никогда бы не подумал: вы и тут, в этом пекле!
— Аркадий Федорович, товарищ подполковник! — позвали из приемного отделения. Хирург заспешил и скрылся за дверью. Во дворе госпиталя — чернота, все так же моросит дождь, у входа скрипит тускло горящий фонарь.
Только к утру, Оксана получила наиболее исчерпывающую информацию от дежурного хирурга.
Исаева поместили в палату интенсивной терапии почти в безнадежном состоянии.
— Я хочу дежурить возле него! — сказала Оксана. — Я врач, имею право.
— Хорошо, только не сегодня. Завтра, послезавтра, но не сегодня. Тем более что вы ему не поможете. Пулю извлекать нельзя, пока, во всяком случае, там проходят мощные кровеносные сосуды и может произойти непредвиденное. Сейчас я вам советую отогнать куда-нибудь машину, устроить детей, а завтра приходите. Вы меня так и не узнали, Оксана Ивановна?
— Простите, нет.
— Мы у вас в Первомайском практику проходили с Соловьевым, рыжий такой, помните?
— Валерка, что ли?
— Да-да, Валерка, я с ним...
— Помню, помню, — как-то рассеяно и невпопад говорила Оксана, и слезы застилали ее глаза. Она вышла во двор и не сразу заметила Силиных и, с ног до головы грязного, Андрейку.
— Ну, как он? — спросил Анатолий. Но Оксана, ничего не говоря, вдруг разревелась, как обыкновенная русская баба.
— Тихо ты, детей перепугаешь, перестань, живой ведь — это главное! — старалась утихомирить ее Нина. — Вот еще один чуть на том свете не оказался, а ну-ка, лезь в машину, и поехали к нам, надо вас высушить, отогреть.
— Они и прапорщика убили, — сказал Андрей.
— Какого прапорщика? — не понял Силин.
— Товарища Ивана, провожал нас.
— А ты откуда знаешь?
— Видел я, он лежал прямо на мосту, а те двое унесли сначала своего в будку. Потом один вышел и выстрелил прапорщику прямо в голову.
— А ты зачем же туда побежал? Отец же приказывал: без него ничего не делать!
— Приказывал, приказывал, мне мой папка тоже приказывал, и мамка тоже, где они теперь?! Убивать всех румын надо, как они нас! И я их теперь всю жизнь убивать буду! За всех, — и за дядю Ваню, папку моего родненького. — И Андрейка заплакал, шмыгая носом и всхлипывая.
— Разве можно так?! Это же бесконечная бойня будет!
— И пусть будет! И никуда я с вами не поеду, тут останусь, мстить буду!
— А как же Оксана? Ладно, пусть мы тебе чужие, а сестренка-то — твоя, родная, неужто ее бросишь?