Рюрик Ивнев
Самосожжение. Книга стихов 1912-1916 гг.
Самосожжение
Книга стихов
1912–1916 гг.
Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.
«Мы знаем наши ошибки…»
Мы знаем наши ошибки,
Господь простит их нам,
Когда в небе, как волны, зыбкий,
Зажжется звездный храм.
Придем с тобою в поле
В полуночный, урочный час.
Здесь будем молиться на воле
В последний, в последний раз…
Москва. 1912.
«Тебе, Создатель, я молюсь…»
Тебе, Создатель, я молюсь,
Молюсь, как раб немой, покорный.
Сегодня я – как тать тлетворный,
Но завтра я преображусь.
Тебе, Создатель, я молюсь,
Молюсь! Дрожит и ноет тело,
Молитва новая созрела,
И я, как Ангел, вознесусь.
Сгорит ненужный пепел – тело,
Но дух над миром воспарит.
Пусть плоть и кровь в огне горит:
Душа моя заголубела.
1912.
«Храм. Святые песни и печали…»
Храм. Святые песни и печали,
Взоры к Небу все обращены.
У святых, расстегнутых сандалий
Руки девы, мужа и жены.
Сверху Дух святой и величавый
Льет туман – святую благодать.
Здесь равны все, радостны и правы,
На душе – горящая печать.
И горят над этим морем чистым
Над толпой, склоненной у Креста,
Свечи желтые в мерцаньи мглистом,
И ноют их желтые уста.
Эта песнь звучит во мгле негромко,
И не всем понять ее напев;
И душой невинного ребенка
Стала вдруг душа моя, прозрев.
И, склонив дрожащие колени
Пред огнем – горящим и живым,
Я стоял, рыдая средь молений
И глотая ладан – синий дым.
1912.
«Последний час… Я руку поцелую…»
Последний час… Я руку поцелую
Тебе, святая.
Гляжу наверх. Там бездну голубую
Я замечаю.
Внизу костер. И пламень восхищенный
Жжет, лобызая,
Меня, меня, мой профиль утомленный,
Не угасая.
1912.
«Глаза полузакрыв, вдыхая пламень яркий…»
Глаза полузакрыв, вдыхая пламень яркий,
Душой проснувшейся я несся к небесам.
Молился я из тьмы примчавшимся часам,
Что дали смертному бессмертные подарки:
Любви стозначный смысл и мысли трепет жаркий..
Я вышел за предел. Рукою твердой сам
Дал Огнь пронзающий лицу и волосам,
И, дрогнув, пала цепь, и пали жизни арки.
И вот иная жизнь, как явь, проникла в кровь,
Рождая новые, незнанные начала.
Душа в томлении безмолвном задрожала,
Познав все скрытое и скрытую любовь.
Внизу костер горел, измученный до ала,
И озаряла Верх – Божественная Новь.
Москва. 1912.
«Через слезы, через кровь, через боли…»
Через слезы, через кровь, через боли
Я к пристани тихой приду,
В своей переменчивой доле
Я стороны хорошие найду.
И буду довольствоваться малым,
И тихие слова понимать,
Весною питаться снегом талым,
И нищенку обнимать.
Насмешки, ядовитые шутки
Я с улыбкой отстраню.
Мой близкий, мой дальний, мой чуткий,
Я свое прошлое хороню.
Петербург. 1913.
«Я буду ждать нашей встречи…»
Я буду ждать нашей встречи
И четки перебирать.
Будут медленно таять свечи
И огоньки дрожать.
Книгу маленькую держать я буду
На коленях худых.
Я слов никогда не забуду
Твоих.
1913.
«Мне стыдно громко молиться…»
Мне стыдно громко молиться
И стыдно об этом говорить,
Хочется куда-нибудь укрыться,
Обо всем забыть.
Чулан ли, заброшенный садик,
Или жаркий чердак…
Чтобы все осталось сзади,
А впереди был новый знак.
Мне стыдно признаться во многом,
Но когда-нибудь я пойду
Туда, где, отмеченные Богом,
Зажигают восковую звезду.
Молиться, молиться, быть может,
Чем тише, тем лучше мне.
Ах, кто мне, кто мне поможет
Найти любовь в огне!
1913.
«Можно выйти из тела…»
Можно выйти из тела,
Точно из комнаты, закрыв дверь,
И пойти в глубь леса смело
И сказать: Подойди, зверь!
Можно взять лапы медвежьи
И к ним припасть…
И с людьми встречаться реже,
И целовать пасть.
~ 1 ~