В шалаше уселись они на землю треугольником.
— Ангур бухо?
Ивантеев с Гришиным непонимающе переглянулись.
Парнишка потянулся к узелку, развязал его. Там оказались спелые большие грозди винограда.
— Ин ангур аст! — сказал афганец и вложил виноград в руки солдат.
Гришин угостил пацана сигаретой.
Не успел парнишка сделать несколько затяжек, как друзья выбросили пустые кисти.
— Хороший виноградик, — вздохнул Ивантеев. — Вот такого бы набрать.
Мальчишка, казалось, понял, о чем сказал солдат. Он вытащил сигарету изо рта и быстро заговорил, высовываясь из шалаша и указывая на два одиноких дувала, которые стояли почти у самого подножия гор. Расстояние до них — с километр.
— Дар унджа ангур бесийор зияд аст!
Парнишка широко разводил в стороны руки, надувал щеки и качал головой.
Друзья задумались.
— Сходим, что ли? — предложил Гришин. — Гулять так гулять! Я и винограда хочу.
Ивантеев посмотрел в сторону полка:
— А если заметят?
— Тоже верно, — согласился Гришин и повернулся к афганцу: — Понимаешь, бача, мы бы сходили, но нам нельзя. Командор, понимаешь, — Гришин ткнул пальцем в сторону вышек, а затем свел пальцы в кулак и ударил им несколько раз себя по челюсти, — голову оторвет. Сходи лучше ты. А мы тебя подождем здесь.
Гришин показал на пацана и задвигал двумя пальцами, будто шагает тот в сторону дувалов. Парнишка понял, вздохнул и так же выразительно показал на деревяшку.
— На ней много не набегаешь, — согласился Гришин.
Он посмотрел на Ивантеева.
— Сходим, что ли?
Афганец потянул Гришина за рукав, выполз из шалаша, показал на арык, который проходил рядом, и быстро заговорил.
— По арыку предлагает проскочить. Шурупит, бача. Точно, арык сейчас сухой.
Гришин вскочил с земли, захлопал по штанинам ладонями, отряхивая пыль.
— Давай сходим. Вещмешки здесь оставим. Виноград в майки собирать будем, узлом их с одной стороны свяжем.
Солдаты бросили взгляд на пост — по-прежнему все спокойно. И они, пригибаясь, побежали к арыку.
Гришин с Ивантеевым зашли за дувал и остолбенели: два бородатых афганца целились в них из автоматов. Пацан что-то радостно закричал за спинами солдат.
— Бежим! — всхрипнул Гришин и опрометью бросился за угол. Тенью метнулся за ним Ивантеев.
Одноногий, который стал калекой из-за советской противопехотной мины, пискнул и кинулся в ноги Гришину. Тот покатился по земле, судорожно вырывая из кармана гранату, затем дернул за кольцо и швырнул «эфку» за дувал. Взрыв.
Гришин вскочил, с силой вбил носок полусапога в ребра пацану и помчался к полку. Далеко впереди маячил Ивантеев, быстро перебирая ногами.
Услышав взрыв, на посту заволновались. Солдаты увидели, как по полю, спотыкаясь, бежали две фигурки. Они размахивали руками и не оглядывались.
Застучали прицельные автоматные очереди. Первым споткнулся и врезался в землю Ивантеев. Петляя, как заяц, мокрый и задыхающийся, к нему подбежал Гришин. Рванул за плечо, перевернул, заглянул в угасающие глаза друга.
— Серега, ты чего? Сере…
Договорить он не смог. Пули пробили ему грудь и горло, сорвав напоследок кусок черепа на затылке. Мозг цвета горчицы каплями усеял спину солдата. Кровь хлынула на Ивантеева, и Гришин упал рядом с земляком, с силой ударяя ногами по земле. Вскоре и он затих.
Остервенело заработали «зушки» на постах, разбивая серые стены. Потом по дувалам била артиллерия. Танк, выползший из капонира на прямую наводку, бухал монотонно и однообразно. Стены строений вздувались пузырями пыли.
На следующее утро на трибуне стоял командир полка. Перед трибуной — на старых плащ-палатках — тела Ивантеева и Гришина.
На плацу — общее построение полка.
Сначала говорил командир, потом замполит. Они рычали, матерились и грозили всеми карами тем, кто еще хоть раз попытается выбраться за пределы полка.
Затем командир, как всегда, рявкнул в микрофон:
— К торжественному маршу! По-рот-но! Дистанция — двадцать метров! Управление прямо, остальные на-пра-во! Шагом марш!!!
Из динамиков грохнула музыка. Полк зашагал по периметру. А вдоль трибуны уже рубили строевым шагом первые роты, повернув головы направо и вздернув подбородки. Командир стоял как чугунный…
БОГИНЯ
Ольга появилась в бригаде ближе к обеду, когда штабная машина вернулась с аэродрома и остановилась у длинного модуля, где размещалась строевая часть.
Буквально через несколько минут слухи о новенькой, словно камень, брошенный в воду, большими возбужденными кругами разошлись по всему «пункту постоянной дислокации», который, казалось, вымер из-за непереносимой жары: «Дуканщица приехала! Молодая! Красивая!»