— А то я вам в редакции нужен! Вам статья моя нужна, так я уже почти закончил.
— Закончил или почти?
— Через час, оки?
— Смотри! Жду! Не подводи нас! А то сроки, сам знаешь! А у меня, сам понимаешь! А они там, ну ты в курсе! А мы тут все, как пчелки! А ты у себя, х-хех, кайф там давишь! Нет бы здесь, в редакции, как Иванов, в библиотеке, как Петров, в курилке, как Сидоров, в театре, как Смирнов, в сквере, как Семенов, в ресторане, как Аверченко, в кафе, как Сименон, в гостинице, как Хемингуэй…
Завелся. Сам же отвлекает от работы, а дело пустое — позвонил, узнал, откланялся.
Потому-то я и не пишу в редакции — он же и не даст работать, каждые полчаса будет звать курить и обсуждать преимущества их столичного бомжатника.
Общительный у меня редактор.
Пора грубить.
— Начальник! Не мешай негру работать! Чукча сказал — через час, однако! Никаких курилок — Дома и стены помогают, знаешь.
— Х-хе… Х-х! Х-х! Х-х! Х-х! Ну ты, Саня, даешь! Стены, надо же! Стены! Ну, жду.
Да, это я действительно сморозил. Стены…
Какие в Доме стены?!
Все. В час не уложился, правда, но зато все сделал как хотел. Не стыдно.
Сохранить, отослать.
Солнце ушло — передвинуть голоэкран.
Погода… Нормально. Заказать прямой рейс в столицу… Сделано. Дорого… Но надо. Брат ждет сегодня. У Светки с Домом проблема.
Все!
Уф-ф-ф!
Стоит ли быть домовладельцем, чтобы каждый день ускоряться в таком темпе?
Слава богу, не каждый день статью сдавать.
Слава богу, не каждый день у сестренки проблемы.
Пара часов до отлета есть. Надо бы отдохнуть. Помедитировать, порелаксировать, с кошкой поиграть. Где моя лигра? Обидел я ее утром, прогнал. Надо позвать. Надо искупаться. Надо по берегу походить, морем подышать.
Вот еще в статью можно было бы вставить. Помню, как моя бабушка отдыхала. Включала телевизор и смотрела программу про животных. Кошки, змеи, обезьяны, пауки, киты, акулы, кошки, змеи, обезьяны, пауки… Круглые сутки программа шла. Действительно успокаивает. Вот и у меня теперь по Дому такое успокоительное бегает — за кроликами охотится.
В Клубе Домовладельцев мне кроликов не советовали заводить. Говорили, кролики в Доме хуже, чем термиты. Не думаю. Что мне, лигру вискасом кормить, что ли?
Вот я и дошел до берега. До стен, так сказать. Подожду своего рейса здесь, посижу на берегу. Интересно, ведь еще лет десять назад — двадцать так точно — мой Дом бы домом никто и не считал. Что такое тогда был дом? Стены и потолок.
А в моем Доме ни того ни другого, даром что треть квадратного километра, как это называлось… полезной площади. Так что и домовладельцем меня тогда бы никто не назвал. А как бы назвали? Острововладельцем? Не было такого слова.
На песке под ногами замигал ночничок. Мы их в детстве светлячками называли.
А ведь я настоящий домовладелец. Потомственный. Только в своем Доме я это по-настоящему почувствовал. Мы все такие — и я, и Петр, и Светка, хоть ей и трудно… Не могу в гостях даже ночевать, только дома. Зря меня Борис в столицу зовет.
Ведь Дом — это не стены и не потолок. И даже не владение. Дом вообще… не снаружи.
Еще бы мне соседа хорошего.
Взлетая рейсом на столицу, заметил на соседнем островке, на берегу, мужчину. Обрадовался было — сосед?
Нет. Сигара, дубовый столик на самом берегу, наверняка даже в зоне прилива, коньяк… ого! Даже «Хеннеси»! Никакой это не сосед.
Это бомж.
Проведет он на острове свой отпуск, свои две-три-четыре недели… а то и три-четыре дня, и вернется к своим делам — торговать, играть в футбол, ремонтировать технику, водить трамваи и антигравы, лечить, преподавать, делать карьеру, делать деньги, управлять страной… ну или чем там еще занимаются бомжи.
Дом Петра располагался на отшибе, в спальном районе. Мне всегда было у него хорошо, спокойно. Дом у него правильный, и сам Петр правильный домовладелец. Ну еще бы — он же мой брат!
Да еще старший.
То есть, раз старший, значит, не он — мой брат, а я — его брат. У него и дом-то с незапамятных времен, не то что у меня. И у жены его свой дом, в том же здании на том же этаже. И у дочки, восьмилетней Анечки — тоже уже свой дом, этажом ниже.
Мы вошли, и я сразу же сел на свое любимое место — на кровати, в ногах. Не люблю табуретки, а кресло в Петином доме не поместится. Тесновато у него — девять квадратных метров. Ему больше не надо. Да и гостям тоже — к Петьке наши друзья любят в гости ходить. Иногда вшестером ночевать остаются, у него под потолком два гамака. И кровати откидные, как в поезде. Справа — посудные и книжные полки, платяной шкафчик, откидной стол, табуретки. Слева — кровать, тумбочка. Прямо — экран: подключается компьютер, телевизор, цифровое окно.