Все это было, мягко говоря, неожиданно. Особенно странным по-прежнему оставалось то, как все женщины в офисе внезапно уверили себя, что оказание сексуальных услуг боссу якобы абсолютно неизбежно. Все они теперь воспринимали как должное, что любая мало-мальски скромная одежда является для них совершенно недопустимой. Девушки проводили кучу времени, прихорашиваясь, дабы их прически и макияж всегда были безупречны. Мартин знал, что если ему станет хоть немного скучно, все что ему надо сделать - нажать пару кнопок телефона. Любая из его сотрудниц тут же с готовностью предложила бы себя для его увеселения.
Присцилла еще продолжала изредка выражать недовольство мнимым контролем Мартина над всей ее жизнью. Но даже эти жалобы становились все более бессвязными и невнятными. Несколько дней назад она явилась на работу в супер-коротких обтягивающих шортиках, таких же канареечно-желтых, как и ее босоножки с чудовищных размеров платформами.
- Вот видишь! - с вызовом заявила она Мартину, - Ты не можешь заставить меня носить юбку каждый день!
Был лишь один безотказный способ подавлять эти ее монологи в самом начале - молча расстегнуть ширинку и поманить ее пальцем. Как только Присцилла получала в рот мартинов агрегат, то сразу же успокаивалась и становилась смирной.
- Ты хочешь сделать меня зависимой от твоего члена! - пожаловалась она как-то - уже, однако, опускаясь на колени.
Безумная идея о том, что ее судьба полностью зависит от абсолютного подчинения Мартину, похоже, необратимо внедрилась в мозг Присциллы. Как-то раз, когда она заявилась в офис в открытых босоножках на немыслимо-высоких каблуках, подстать своему немыслимо-короткому платью, Мартин резко велел ей выйти из помещения и не возвращаться, пока она не сменит обувь. На самом деле, он не имел никаких претензий к ее туфлям. Просто Присцилла, судя по всему, чувствовала себя комфортнее, когда он время от времени жестко приказывал ей, что делать и чего не делать.
По крайней мере, Мартин пока не поддавался искушению активнее покомандовать Присциллой и узнать, до какого предела та готова дойти. Откровенно говоря, он опасался, что такого предела просто не существует, и женщина согласится встать на четвереньки и лаять по-собачьи, если ей прикажут. Да еще и сама убедит себя, что такое поведение нормально и логично.
На другом фронте, кампания по защите парка набирала обороты. Главной проблемой была финансовая сторона вопроса. Оппоненты идеи указывали на тот факт, что запрет на строительство в парковой зоне приведет к сокращению налоговых поступлений в бюджет города. И в этом была доля истины.
К счастью, от возражений Беркулози, продиктованных куда более личными мотивами, пока удавалось отбиваться, благодаря помощи Рейчел. Молодая жена строительного магната была твердо убеждена, что ее связь с Мартином продлится лишь до тех пор, пока она может быть ему полезна. И она старалась быть максимально полезной, во всех отношениях. При отсутствии возможности явиться лично, она звонила своему любовнику из дома. В последнее время, она взяла привычку неспешно ублажать себя одной рукой, выдавая по телефону все секреты своего мужа. Впрочем, перед своими визитами, Рейчел тоже обязательно звонила, чтобы спросить Мартина, какое нижнее белье ей надеть сегодня.
“Все страньше и страньше…”. Мартин потрогал талисман в кармане.
Трель сигнала интеркома прервала его размышления. Он нажал кнопку.
- Слушаю.
- Мистер Миллер, - раздался голос Джоан, - Можно с вами переговорить по одному вопросу?
- Конечно. Заходи.
Спустя несколько секунд секретарша появилась на пороге. Мартин с трудом сдержал восхищенный возглас. Для женщины за сорок, Джоан выглядела чертовски привлекательно. Диета и строгий режим физических тренировок неуклонно приближали ее тело к идеальной форме песочных часов, а неизменные корсеты и обтягивающие юбки лишь подчеркивали все положительные изменения ее фигуры.
Сегодня на ней был светло-голубой костюм. Застегнутый на одну пуговицу жакет смело демонстрировал внушительную грудь, юбка была очень длинной и исключительно узкой. Сквозь глубокий разрез спереди выглядывали стройные ноги, обтянутые ажурными чулками, водруженные на высокие каблуки черных кожаных туфель. Шею женщины сжимали жемчужные бусы, на руках красовались белые кружевные перчатки.
- Мистер Миллер, - вновь произнесла она, - Я… нам надо поговорить… - она очевидно была чем-то взволнована. Джоан уже довольно длительное время выглядела мрачной и подавленной.
- Конечно, конечно. Присаживайся. Расскажи, что за проблема.
Он проводил ее к дивану. Секретарша аккуратно присела рядом с ним. Мартин изо всех сил постарался не глазеть на ее грудь. В результате он поймал себя на том, что заглядывает в вырез ее юбки. Чертыхнувшись про себя, он решил совсем отвести взгляд от собеседницы и принялся сосредоточенно изучать картину на стене.
- Мистер Миллер, я искренне извиняюсь, - начала Джоан.
- Ээ, извиняешься? За что?
- Я… я знаю, как вы должно быть недовольны мной. Я так старалась влиться в коллектив, и… ну, следовать всем вашим правилам, и показывать свою лояльность. Я старалась, мистер Миллер, поверьте мне. На этой неделе я каждый день была в спортзале, как вы хотите, и ни разу не отступала от диеты… Я очень, очень стараюсь. Но я понимаю, что этого не достаточно… - она была уже на грани слез.
- Джоан, ты о чем? - мягко возразил Мартин, - Ты отлично выполняешь свои обязанности, у меня нет ни единой претензии к ведению документации, - он вновь против собственной воли начал коситься на ее бюст.
- По ведению документации, да? - она хлюпнула носом, вот-вот готовая разреветься, - То есть, бумажки я хорошо перебираю, а ни на что большее все равно не способна? Но вы-то хотите от меня гораздо большей отдачи. Пожалуйста, я делаю все возможное, чтобы вы были довольны. Я стараюсь быть привлекательнее, но мне же не двадцать лет, как Анджеле и Саммер, и у меня никогда не будет таких шикарных ног, как у Присси. Я понимаю, что вы ужасно, ужасно мной недовольны, если не поручаете мне ничего, кроме ведения записей и составления писем - ведь в мои обязанности должно входить и… много другого. Я очень извиняюсь, мистер Миллер, мне так жаль. Пожалуйста, не сердитесь на меня, я обещаю исправиться!
Мартин был потрясен и не знал, что ответить. Может, он ослышался? Неужели Джоан расстроена до слез из-за того, что он не хочет ее трахнуть? У нее же вроде есть муж и двое детей.
Он украдкой взглянул на ее ноги. Тонкие кружевные чулки блестели на ее бедрах. Мартин опасался, что Джоан, как и другие женщины до нее, начнет нервно ходить туда-сюда по комнате. В такой одежде, последствия будут для нее катастрофическими.
- Джоан, прошу тебя, пойми меня правильно, - он протянул секретарше салфетку, - Я совсем на тебя не сержусь. Абсолютно. Я полностью доволен твоей работой. Тебе не нужно делать ничего… ммм, ничего выходящего за должностные рамки, ты понимаешь?
- О, мистер Миллер, вы так добры! Я понимаю, о чем вы. Я знаю, что пока не соответствую вашим требованиям, но я постараюсь в ближайшее время исправиться! - она глубоко вздохнула. Ее груди грозили вот-вот вырваться из бюстгальтера, - И еще я надеюсь, вы дадите мне шанс загладить мою вину? - неуверенно произнесла она.
- И… каким образом? - осторожно протянул Мартин.
- Ну, скоро наступит лето, и большинство депутатов городского совета будут брать временных практикантов из числа студентов, правда?
- А, ну да. Наверное. Я про это совсем забыл. Но при чем тут…
Она прикоснулась к его плечу ладонью, затянутой в перчатку.
- Вам же не помешает помощь с бумажными делами в офисе?
- Не помешает.
Джоан достала из нагрудного кармана жакета небольшую фотографию и протянула ее Мартину.
- Это моя дочь, Таня.
Мартин с трудом оторвал взгляд от бюста собеседницы, чтобы взглянуть на изображение. С фотографии глядела симпатичная молоденькая девушка, с длинными темно-русыми волосами, как у ее матери.