Не понял: о каких играх говорит? Вроде бы я её в постель не приглашаю, ну а поставить на место зарвавшихся чувих – только это мне и надо. Вообразили невесть что… Где такое видано, чтобы мужика взяли под опеку бабы!
То ли я вслух это произнёс, то ли Анна прочитала мои мысли:
– Во-первых, мы не бабы. А во-вторых, про опеку – это образно, как бы в понарошку. Ты разве против, чтобы мы о тебе заботились?
– Это как?
– Ну, чтобы холили, лелеяли. В общем, как-то облегчили тебе жизнь, твоё существование.
Кажется, Декарт писал: я мыслю – значит существую… Неужто собираются мне в голову залезть? Покопошатся там, то, что им не нужно, удалят, а после скажут: вот теперь живи, теперь с тобой, родимый, всё в порядке. Нет, лучше сигануть вниз с шестого этажа, чем такое удовольствие!
– Знаете, леди… А не пошли бы вы куда подальше! Я и без вас тут разберусь…
– Прогоняешь? Это неразумно! С утра до поздней ночи будешь переваривать бурду, которой нас потчует этот телеящик?
Катрин покосилась на телевизор, висящий на стене, с явным намерением запустить прямо в экран что-нибудь тяжёлое, но ничего подходящего так и не нашла. Пожалуй, я бы ей помог, однако негоже портить инвентарь в пятизвёздочной гостинице. Вот потому и попытался как-то снизить накал страстей, предложив компромиссное решение:
– А давайте вы будете заботиться обо мне на расстоянии.
– То есть как? – не врубилась Анна.
– Ну, будете слать эсэмэски, подарки к именинам и престольным праздникам… И мне будет приятно, и для вас не слишком затруднительно.
Что тут началось!
– Катрин! Он над нами издевается!
– Ты абсолютно права! Знала бы, что в этой голове могут возникнуть такие подленькие мысли, никогда бы и близко к нему не пошла. А уж завести роман… С ужасом вспоминаю сцены нашей близости.
– И я!
Теперь уже возмущён до глубины души. Какой же стервой надо быть, чтобы сказать эти слова после того, что между нами было! Неужели интуиция меня подвела, и я имел неосторожность влюбиться в тех, ну то есть в ту… Положим, с Анной всё предельно ясно, но Катрин… Да что тут говорить – просто наплевала в душу! Вот как людей калечит слава, популярность среди публики – Лулу просто не смогла бы такое мне сказать.
Защемило сердце. Подруги засуетились, что-то там накапали в стакан… Вроде бы отлегло… Нет, нельзя волноваться по пустякам. Ну и они хороши – вот до чего способны довести писателя!
Глава 2. Вторичные миры
Приснился сон. Будто иду по горной тропе, и вдруг навстречу мне мужик. Спрашиваю у него:
– Где тут дорога в Рай и Ад?
Тот отвечает:
– Есть две дороги, одна ведёт в рай, другая – в ад. Так вам куда?
Я-то думал, что решат всё за меня – то ли сразу на раскалённую сковородку кинут, то ли напялят на облысевшую голову венец из алых роз и поведут прямо в елисейские поля, где вечная весна и благодать… Но оказалось, что я сам должен принимать решение, иными словами, переворошить всю прожитую жизнь, разложив по полочкам добрые дела и неблаговидные поступки, и на этом основании сделать вывод, чего же я достоин, то есть какую кару либо награду заслужил. Так ведь на это уйма времени уйдёт! А мне, признаться, невтерпёж… Всё потому, что уже нет сил смотреть на бессмысленную суету вокруг, на мир, который катится в тартарары.
До Рая и Ада так и не дошёл, да и самокопание решил на время отложить. Вернулся на новосветский пляж и тут только понял, что я не сплю, но словно бы перенёсся на много лет назад, во времена блаженной и ущербной юности – совсем как у Скотта Фицджеральда.
– Ну что, не получилось?
Это Алекс – ему лень тащиться в горы, предпочитает греть пузо под жарким августовским солнцем. Ну а Мишку никакими посулами не вытянуть из моря – так бы и плавал круглый год, если бы здешний климат позволял. Когда-то он посещал плавательную секцию, поднаторел изрядно в этом деле и вот теперь показывал свой класс на зависть Алексу и мне, на загляденье юным леди. Впрочем, кроме нас троих тут словно бы шаром покати – только несколько мамаш с детьми где-то в отдалении.
В то время, когда я мысленно иронизировал по поводу Мишкиных увлечений, обстановка в корне изменилась – из прибрежных кустов вдруг появились трое… Трудно подобрать слова, чтобы описать мою реакцию – сначала я протёр глаза, затем ущипнул себя за ляжку, а после не нашёл ничего лучше, чем сделать несколько шагов, чтобы окунуться в море. Вода хоть и не такая, как в ноябре, но помогло, и что же я увидел?
Три грации, словно сошедшие с картины то ли Рубенса, то ли Рафаэля, то ли Боттичелли… Впрочем, Рубенс тут явно ни при чём, да и «Весна» Сандро Боттичелли не совсем о том. Но если трёх граций Рафаэля немного приодеть согласно нашей пляжной моде, тогда будет самое оно.