В 1948 и 1949 годах жителей советской зоны оккупации в Германии мучила, конечно, странная мысль, что их более удобно устроившиеся соотечественники отказались от них. Их не могла не удручать перспектива одним в течение многих лет нести всю тяжесть бремени репараций за войну на Востоке, в то время как западные зоны богатели за счет плана Маршалла и, будучи новым сепаратным государством, вступили в новое, не отягощенное ничем политическое существование. С точки зрения жителей Дрездена, Лейпцига и Магдебурга, этот час должен был стать часом национальной солидарности и национального испытания, часом, когда немцы все как один должны были взять на себя ответственность за последствия совместно совершенных дел. Этим объяснялись и постоянные заклинающие обращения населения Восточной Германии к своим западным соотечественникам поставить превыше всего национальное единство и не следовать американским соблазнам.
В этом случае речь шла не о выборе коммунизма или капитализма. Напротив, коммунисты были единственными восточными немцами, которые могли рассчитывать на то, что в случае раскола они получат определенные выгоды. В восточногерманском государстве они могли, видимо, стать у власти, в то время как в единой Германии они должны были бы примириться на долгое время с ролью оппозиции. Несмотря на это, и коммунисты стремились предотвратить раскол, причем стремились лояльно и даже возглавляли и организовывали это движение. В 1948 и 1949 годах русские не были заинтересованы в расколе Германии, поскольку он отдавал большую часть страны в «американский лагерь». Их больше устраивало иметь солидного плательщика репараций. Было совершенно очевидно, что единая Германия могла своими репарациями больше помочь Советскому Союзу в восстановлении экономики, чем одна советская зона. Призывы к единству, которые все настойчивее звучали в эти годы из Восточной Германии, — это были искренние призывы населения о помощи, а со стороны русских оккупационных властей — искренние обращения к немецкому национальному чувству, которое в данном случае совпадало с их интересами.
Однако все призывы игнорировались. Шаг за шагом в 1948 и 1949 годах шло образование западногерманского государства. Оно началось с учреждения Экономического совета во Франкфурте-на-Майне в феврале и проведения сепаратной денежной реформы в июне 1948 года. Затем последовало создание Парламентского совета в сентябре 1948 года и наконец принятие Основного закона Федеративной Республики Германии 23 мая 1949 года, а также выборы первого бундестага в августе и федерального президента и канцлера в сентябре 1949 года. Надо сказать, что первоначально движущей силой были союзники (под руководством американцев), позднее — все больше и больше сами западные немцы. Нет сомнения в том, что за западногерманскими политиками стояло большинство населения Западной Германии, хотя восточногерманским требованиям и решениям о единстве ни разу не было противопоставлено требование о создании сепаратного государства. Западные немцы также хотели в то время раскола, как восточные немцы — единства.
Такое положение объяснялось определенной жесткой и трезвой неизбежностью, основывавшейся на различных интересах: для западных немцев раскол означал конец материальных лишений; для восточных немцев — рост материальной нужды. После раскола западные немцы отходили к богатому и великодушному, а восточные немцы — к бедному и непримиримому противнику. Одни восстанавливались с помощью Америки, другие — должны были помогать в восстановлении СССР. Чем больше удавалось 50 миллионам западных немцев уклониться от расплаты за последствия разрушительной войны на Востоке, которую вела вся Германия, тем тяжелее приходилось 17 миллионам восточных немцев, на которых приходилась вся тяжесть бремени.
Тот, кто пережил этот этап развития в Германии, тот не вынесет жесткого приговора за решение Западной Германии освободиться от такого развития за счет национального единства. Человечески вполне объяснимо, когда голодный человек хватается за протянутую ему тарелку с мясом. Конечно, это не показатель особой глубины и силы национального чувства. Если за масштаб взять знаменитый национальный призыв Шиллера: «Мы хотим быть единым народом братьев, никакая нужда и опасность не разлучит нас», то в 1948–1949 годах западные немцы не выдержали такого испытания. От нужды и опасности они расстались со своими братьями в Восточной Германии. И уж если кто может говорить о «притязании на единоличное представительство», то это были жители советской зоны оккупации, которые в 1948–1949 годах получили право на такое притязание, поскольку в то время они были единственными защитниками национального единства. Оставленные в беде своими западногерманскими соотечественниками они были вынуждены с опозданием создать 7 октября 1949 года свое государство.