— Понятно.
— Ну а теперь, когда ради Мартина мы вытащили на свет эту старую историю, — нетерпеливо сказал Стефан, — мы можем наконец перейти к существу дела?
В его голосе звучала тревога и даже нервозность.
Мартин снял очки, протер толстые линзы и заморгал от яркого света.
— Мне кажется, миссис Диккинсон собирается сообщить нам следующее, — сказал он. — Поскольку ваш дядя Артур умер только год назад, я думаю, что страховому полису меньше года. Большинство страховых компаний включают в свои полисы пункт, который они называют «статья о самоубийстве». В какой компании он был застрахован, миссис Диккинсон?
— «Бритиш империал».
— Гм, да, именно так, — сказал Мартин, снова надевая очки. — У них наверняка имеется этот пункт о самоубийстве, и очень строгий. Все вместе создает весьма и весьма непростые проблемы.
Чрезвычайно довольный собой, он вытащил из кармана старую курительную трубку, продул ее и стал набивать табаком. Стефан наблюдал за ним с нескрываемым раздражением. Его возмущало, что Мартин намерен закурить трубку в гостиной, не спрашивая разрешения, а еще больше он злился на себя за то, что позволил этому выскочке завладеть обсуждением вопроса. Однако прежде, чем он успел что-то сказать, вмешалась Анна.
— Мартин! — резко одернула она. — Убери эту мерзкую трубку и как следует все объясни. Что это за пункт о самоубийстве и как он действует?
Мартин покраснел и, пробормотав извинения, сунул трубку в карман, затем сказал:
— Это просто означает, что, если вы застраховали свою жизнь и покончили с собой в течение определенного периода времени, обычно года, вы не можете получить деньги по полису. Вот и все.
— Ты имеешь в виду, — вскричала Анна, — что денег у нас не будет? Хотя отец застраховал себя?
Мартин кивнул, машинально вынул трубку, взглянул на нее и снова спрятал.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Затем Стефан сказал, стараясь говорить твердо:
— А теперь, мама, я хочу посмотреть письмо Джелкса.
Письмо было коротким и исчерпывающе ясным.
В нем говорилось:
«Дорогая миссис Диккинсон,
я связался с управляющим по претензиям страховой компании «Бритиш империал» по поводу полиса вашего покойного мужа. Он написал мне следующее.
«В ответ на ваше письмо от вчерашнего дня в отношении полиса страхования жизни № 582/31647. Принимая во внимание заключение коронера и тот факт, что полис имел срок действия всего восемь месяцев, представляется бесспорным, что в данном случае применяется пункт 4-а. Поэтому мне официально поручено руководством компании отказаться от обязательств по данному полису. В то же время должен вам сообщить, что в виде исключения компания готова рассмотреть возможность произвести выплату некоторой суммы вдове и иждивенцам страхуемого, при условии, разумеется, что все претензии по полису будут безусловно исключены. Вероятно, вы дадите мне знать, когда будет удобно представителю компании посетить миссис Диккинсон, чтобы обсудить этот вопрос».
Я буду рад получить ваши инструкции относительно того, какую позицию я должен занять в этом вопросе. Со своей стороны я бы посоветовал вам согласиться встретиться с представителем компании, не принимая пока на себя никаких обязательств. Учитывая тот факт, что ваш муж по своему завещанию оставил половину своего состояния разделенным поровну между сыном и дочерью, а вторую завещал вам на время вашего вдовства, я полагаю, будет только приличным для вас обсудить положение с детьми, прежде чем принимать решение. Разумеется, я хотел бы присутствовать при вашей встрече-с представителем компании, чтобы обеспечить защиту ваших интересов.
С уважением,
Г. Г. Джелкс».
Стефан прочел письмо дважды, один раз про себя, а второй — вслух.
— Что ж, — сказал Мартин, когда он закончил. — Это звучит достаточно определенно.
— Сколько полупенни в двадцати пяти тысячах фунтов? — спросила Анна.
— Я не понимаю тебя, — сухо отозвался ее жених.
— Зато я понял, — сказал Стефан. — Дядя Джордж сказал: «Здесь разницы всего на полпенни, покончил он самоубийством или нет». Ну, теперь мы можем ему это сказать.
— Отец не покончил с собой, — упрямо сказала Анна.