Козел это тоже в некотором роде золото. Я имею в виду эти строительные подмости, сбитые из досок, на которых маляры часто работают, ну и у нас с них принято фрукты в садах собирать - в каждом дворе есть пара таких козлов, в пионерлагерях тоже их полно. Но, несмотря на то, что их кругом полно по селу, вынести такого козла на берег и затащить его в воду - штука непростая. Детям козлы не дают - они в хозяйстве нужны, в пионерлагере попробуй его укради - козел это вам не мячик и не сетка для пинг-понга, его красть вдвоем-втроем нужно, а если сторож заметит, то как ты с козлом от сторожа убежишь? Так что козла на море могли вынести только добрые взрослые. Ну или пьяные. Которым вдруг взбрело в голову вытащить на море деревянного козла. С той же целью - половить с него рыбу. Причем, человек, вытащивший по-пьяни на берег козла, как правило, назад в гору его не потащит - вниз-то он его тащил для развлечения. Развлекся и хватит, а тащить на гору - это уже наблагодарный труд. Поэтому такой дареный козел всегда оставался на берегу (или его так и бросали в воде, и козла потом волнами сносило к берегу), чему дети были и рады - с козла можно было ловить несколько дней, пока он кому-то неленивому снова не понадобится, и этот неленивый человек не затащит его назад в гору и будет потом собирать с него вишни в саду.
- Берегом, по песку -
Всегда любил эту песенку: "На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ноги". Из какого-то кинофильма. Во-первых, потому, что бабушку мою звали - Маруся. А во-вторых - из-за того, что там про песок. Потому что море это не только вода, но и песок. Приведи слепого человека на море, он еще до воды не дойдет, а уже понимает, что море близко - как только ногами на песок ступит (хотя слепой-то, пожалуй, море еще километров за десять по запаху учует. Неудачный пример про слепого. Да и в песне, вроде не поется про песок - показалось). Но песок... Я, честно признаться, уже полчаса думаю, как объяснить, что где море, там песок так же важен, как и вода. Трудно это объяснить, потому что кругом, куда ни глянь, во всех произведениях искусства, особенно кинематографических, море - это вода, а также всякие с ней связанные катаклизмы, вроде шторма. Ветер, шторм, буйство природы - это кинематографично. А песок, он спокойный. А еще песок теплый и даже иногда горячий. Вот в детстве - искупаешься в море, выбегаешь на берег и бросаешься пузом (животом) на теплый песок. А он тебя обнимает, как родного. И ты думаешь (вернее, не думаешь, а понимаешь), что ты дома, это твой песок. Дети часто в песке лежат - детям нет нужды об имидже заботиться, о том, что у тебя весь живот и спина в песке, и ты выглядишь непрезентабельно. Взрослые стараются улечься на подстилку, и песок, чуть что, отряхивают, пекутся об имидже. Детям это неведомо.
Еще на ощупь. Набираешь жменю мокрого песка и сжимаешь, и он у тебя в руке в грудку лепится. Можно фигуры разные делать. Насчет этих фигур я никогда не был особенно настроен, даже в детстве, но люди любят лепить всякое из песка, а я люблю смотреть на уже готовое, когда кто-то вылепит, например, крокодила. Или еще дети любят лепить дворцы. Вот это интересно, когда дворцы лепят. С лестницами там и балконами, на которых принцессы ждут принцев, смешно. И еще такие рвы и канавы, туда воду запускать удобно. Такие дворцы я люблю. Обычно, когда утром идешь по берегу, там возле воды вчерашние дворцы стоят. Их размывает потихоньку, или люди ногами рушат, бегуны, например, те, кто для здорового образа жизни по утрам бегают. Им же скучно бежать, и они нарочно ногами на дворцы наступают.
Еще по песку ходят босиком. Я все детство проходил босиком. Нельзя сказать, что я жил как африканец, совсем уж без обуви, но помню, что в детстве у меня не было в ней большой потребности, так что вполне возможно, что мама могла на этом сэкономить, отправляя меня в село. Приехал в город - покупай башмаки, на лето в село - чеши босой, удобно. Одна неприятность - полно у нас на местности всяких омерзительных колючек. Это если с песка сойдешь, к примеру, гуляя где-то по степи, то часто-густо можно ноги исколоть, загнать в палец какую-то дрянь, занозу - их потом иглами выковыривают.
Здесь каждый метр мне знаком, каждая пядь и каждая унция. Кажется, выше, когда я писал про поселок Першотравневое, в котором родился, то говорил про детские ареалы. Детям, мол, много места не надо. Так вот здесь был мой ареал - мое маленькое место, этот берег. Там, куда я спустился по новой псевдогреческой лестнице, раньше стоял наш сейф (в сейфах на берегу рыбаки хранят свое барахло - лодочные моторы, снасти, одежду). Туда мы спускались с дедом, когда выходили на рыбалку, собирали там свои манатки - сейф у нас был самый большой среди всех рыбаков на селе. Запах, помню, внутри стоял - не каждому дано вынести. Впрочем, рыбаки такое любят и узнают - запах затхлых рыболовных снастей - рыба, соль и вода; соль, вода и рыба (я бы, ей-богу, чтобы по-настоящему попрощаться с дедом, не на кладбище бы к нему пошел, а кабы здесь остался тот сейф, то зашел бы внутрь и вдохнул разок тот воздух, потому что это и была бы его, деда, настоящая эманация (я уже где-то раньше употреблял это слово? Интересно, что оно означает). Увы, сейфа больше нет, а потому буду искать иные дедовы эманации, благо есть они). Здесь же и лодка раньше наша стояла - "Южанка", латаная-перелатаная (лодки часто бьет зимним льдом, когда льдины штормом выбрасывает на берег - даже если затащишь повыше, на бугор, не всегда помогает, так что каждую весну надо проверять, латать, заливать щели смолой).
Дальше, где я в воду залазил, мидии собирал - там пионерлагерь, скамейки под навесами, на этой скамейке, помню, с девчонкой целовались-сидели (я эту любовную историю, пожалуй, обрежу - какое-то не то настроение, чтобы об этом писать. Я же, вообще-то, иду по берегу, набрав мидий, на рыбалку, на Змеиный мыс, и под это дело все как-то больше детское в голову лезет - игры, баловство всякое, рыбалка с козла (хотя я, конечно, все это пишу позже, во флигеле, вы знаете, но все же), а романтическая линия что-то не пляшет) в юные школьные годы и с пацанами во всякие игры играли - чаще всего попросту прыгали с этих навесов в песок, кто дальше (опять про ту девчонку вспомнил, да что ж ты будешь делать. Я ведь и познакомился с ней здесь же, на этом же месте. Валялись с друзьями на пляже, курили, и тут она подошла, так и познакомились. Но больше уж про нее не буду - ухожу с этого места).
Чуть дальше от лагерного пляжа - наш семейный ареал. Здесь, во-первых, под горой стоит сейф Ивахненок (по сравнению с нашим, у них сейф совсем мелкокалиберный), и тут же, возле сейфа - их лодка. Здесь у нас было принято семьей располагаться на пляже - те самые мои дядька Вова и тетка Люда с моими кузинами всегда здесь раскладывались, когда на пляж приходили. Это у них была целая китайская церемония - не знаю, откуда взялось, видимо, от того, что поначалу кузины Наташа и Людочка были маленькие, и им нужно было устраивать шалаш, чтобы они не обпеклись на солнце. Потому что ни мама моя, ни, скажем, тетка Оля, никогда таким не занимались - просто брали покрывало, чтобы на нем сидеть, и полотенце, чтобы вытираться, не говоря уже обо мне - я на море никогда ничего не брал, а, искупавшись, лицо вытирал майкой, остальное сохло само собой, валялся же прямо на песке. Дядька же, идя на море с Людочкой и Наташей, кузинами, устраивал целую церемонию - выстругивал четыре палки (такие круглые лопатные держаки или же квадратные рейки, он их заострял снизу, чтобы были как кол и втыкались в песок), брал простыню и бечевки, чтобы, значит, ими приматывать простыню сверху к воткнутым в песок кольям - получался навес, под ним можно было сидеть, и на тебя не попадало солнце. Якобы. Потому что солнце всегда светит сбоку и с разных сторон - законы физики, а халабуду эту как поставил, так она и стоит. Поэтому люди под такими навесами вечно перемещаются, кому солнце светит, ссорятся за место. Мне всегда смешно смотреть, как люди отдыхают на пляже под халабудами из простыней. Такое бесполезное занятие, но вот такой был церемониал у дядькиной семьи - иначе им, видимо, некомфортно было на пляж ходить. Мама же моя или тетка Оля, когда шли на пляж с дядькой и кузинами, под халабудой не ложились, а раскладывали покрывало рядом, не участвовали в борьбе за место. Я и подавно - лежал рядом в песке. Это когда вообще ходил на пляж со всей семьей - а бывало это чрезвычайно редко, групповые семейные купания не для меня. Одно мне в них нравилось, в этих семейных купаниях. Раньше ведь, при совдепии, пластиковых бутылок не было, и напитки не продавали на каждом углу, как сейчас. Поэтому люди брали с собой на пляж ситро в стеклянных бутылках и, чтобы охладить, зарывали бутылки в песок у воды - паршивенько это, честно говоря, охлаждало, потому что вода летом теплая, как чай, но мне нравилось. Просто эстетически - торчат из песка горлышки бутылок. Откопал - выпил. Такой церемониал мне нравился. Стоит ли говорить, что дядька обязательно брал на море ситро в бутылках и их так охлаждал, если уж он палки строгал для шалаша и тащил их на пляж с простыней. Конечно же, он брал и ситро.