Та беседка, что перед домом, тоже служила для отдыхающих, но чаще - для нас с дедом. В главе о кузинах и дядьке я писал, что когда дядькина семья приезжала из Харькова, то им отводилась дальняя комната, в которой все остальное время года спал дед. На время же их приезда дед переселялся в эту беседку под домом, иногда я присоединялся к нему - там было два деревянных топчана (я вообще часто путешествовал с места на место, у меня одного в доме не было постоянной койки, пожалуй, эта моя привычка сохранилась на всю жизнь - всегда мне было наплевать, где спать и на чем). Поначалу окна в беседке были затянуты марлей (множество беседок делают вообще без окон, открытыми, как, например, в пионерлагерях или у дяди Миши Ловеласа в саду, потому что люди в них просто сидят - отдыхают или пьют чай, у нас же в беседках люди жили и спали, а потому нужны были окна), позже дед вставил там стеклянные окна, чтобы отдыхающим было тепло по ночам. Осенью же беседка превращалась в склад, с осени там уже никто не спал - холодно.
Беседки за домом были самыми излюбленными среди отдыхающих - потому что далеко от глаз, а для чтения - любимейшими и для меня, потому что найти меня там и приобщить к семейно-полезному труду было сложнее всего.
- Поляна -
Поляна - это такое место во дворе (вы заметили, я начал со двора, исподволь подбираясь к дому), название которого для меня загадка. Есть такие слова, которые слышишь с детства и никогда не задумываешься, что слышишь ты их исключительно в кругу своей семьи, а за этим кругом таких слов либо вообще нет, либо люди их применяют совсем к другим штукам. По сути, поляна была хоздвором - к ней вела аккуратно вытоптанная в пыли тропинка через виноградник, которая заканчивалась калиткой на скрипучей тугой пружине (калитка всенепременно должна была быть на пружине, поскольку на поляне обитало много разной живности - по большей части, куры, и случайно забытая открытой калитка грозила серьезным побегом этой мелкой домашней твари, ловить же беглых кур по всему двору и винограднику - дело совсем неблагодарное).
Впрочем, о происхождении данного топонима можно догадываться - когда нарезали землю под дворы - в 30-е годы, и когда между нашим двором и морем еще не было нынешнего обустроенного пионерлагеря, а, скажем так, вообще ни черта не было, только глина и песок, а дальше - бугор и море, вот может быть тогда на этом самом месте и была какая-то поляна, которая впоследствии стала нашим хоздвором, сохранив свое оригинальное имя (здесь я подумал, что людям, живущим там сейчас, вряд ли известно это название - что ж, и не такие топонимы умирали в забвении).
Казалось бы, что сказать о хоздворе? А на самом деле - многое. Например, на поляне стоял нужник, непременный атрибут былой сельской культуры.
- Нужник -
По знанию нужников можно отличить сельского жителя от городского. Городские ни черта не знают про нужники. Вот я как-то открыл в магазине книжку писателя Аствацатурова (целиком я ее, конечно, не читал - трудно убедить себя прочитать книжку, когда ты с трудом можешь прочитать фамилию ее автора на обложке), и мне попался кусок про то, как какой-то тип провалился под гнилые доски в нужнике на своей даче и утопился в дерьме. Абсолютно идиотская и неправдоподобная история, такие страшилки, наверное, рассказывают друг другу городские дети из профессорских семей - про ужасы, которые могут приключиться с детьми профессоров в селе. Позже я узнал, что писатель Аствацатуров не только сын и внук профессора, но и сам профессор (то есть, он профессор в кубе). Отчего у профессорских такая тяга писать о том, в чем они ни черта не смыслят - например, о нужниках? Наверное, они думают, что под каждым нужником спрятан какой-нибудь адронный коллайдер - проломились гнилые доски, и улетел человек в центр земли к чертям собачьим.
Нужник это еще и место встречи. С симпатичными девушками, например. Сейчас я поясню эту странную двусмысленность, попахивающую какими-то извращениями. На самом деле никакой странности в этом нет - вот представьте, что к вам в дом заселяются новые отдыхающие, но ты не знаешь и не видишь, кто они, потому что ты в это время с друзьями на море, а потом, когда ты дома, то на море уже эти отдыхающие, и ты никак не можешь с ними встретиться-пересечься (да и не нужно это тебе - на кой тебе они черт?), а потом ты бежишь поутру в туалет, дергаешь за ручку, а там занято - закрыто изнутри на крючок (завсегдатаи сельских нужников знают еще одну про них сокровенную вещь - в любом нужнике всегда имеются щели, и некоторые (чрезмерно любопытные) люди испытывают непреодолимое желание заглянуть в эту щель, чтобы проверить - кто же сидит внутри? В таких случаях всегда хочется ткнуть в глаз такому человеку каким-нибудь острым предметом, например, веточкой), ты в отчаянии начинаешь топтаться возле нужника, думая, какой же гад там засел, с каждой секундой ожидания проклиная неведомого гада все сильнее, и тут вдруг дверца нужника отворяется, и оттуда выходит неземной красоты девочка - с голубыми глазами и золотыми волосами (вы, впрочем, можете выбрать другой типаж по вашему вкусу - из нужника может выйти кто угодно), и вы замираете в восхищении, а потом пытаетесь встретить ее во дворе и на море, поймать ее взгляд, и на следующее утро уже бежите к нужнику с надеждой - а вдруг там снова она? Вы знаете эти детские бесконтактные фантазии - целый мир можно построить вокруг одной случайно встреченной голубоглазой и золотоволосой особы; в солидном возрасте эти фантазии рушатся, как замки из песка под ногами джоггеров.
- Поляна -
В остальном же поляна была полна разных примечательностей - на хоздворе сельские жители полжизни проводят. Например, помимо нужника, там был обычный сельский душ - выкрашенная черной краской бочка с краником. Поэтому упомянутую в фантазии выше фемину вы могли встретить и выходящей из душа, а не только из нужника. Вдоль высокого дощатого забора на меже с пионерлагерем дед складировал всякие стройматериалы - в "совке" ни черта было не достать, поэтому на поляну стаскивалось все где-то найденное барахло - старые доски, фанера, кирпич, шифер, брезент, рубероид, проволока, стекло и тряпье. Когда дед что-либо строил или мастерил по мелочи (те же беседки), то мы шли с ним на поляну и выбирали из кучи сваленного вдоль забора хлама пригодные к использованию материалы. Когда б вы знали, из какого сора советские люди создавали себе бытовые удобства.
Еще на поляне были помещения для домашней птицы и животных, а именно: курятник ("курник") и свинарник (мы называли его "саж"). К курятнику каждое утро наведывалась бабушка - возле него стояла большая пень-колода, в которую был загнан топор. Бабушка излавливала в курятнике несчастливую на то утро курицу и рубила ей голову топором на колоде, после чего несла курицу в дом ощипывать и готовить нам ее на "забед". В остальное же время куры соблюдали дисциплину - с утра до наступления темноты гуляли по поляне, поклевывая всякий случайный подножный корм и сбегаясь в кучу, когда кто-либо приходил насыпать им зерна. Вечером куры заходили в курятник, и их там закрывали на ночь. Иногда на курятник совершали ночные набеги хорьки или куницы из пионерлагеря, и это была настоящая трагедия, потому что эти твари душили всех кур, лишая нас пропитания - тогда деду с бабушкой приходилось думать, чем же кормить нашу большую семью. Я любил ходить в курятник за яйцами - это достаточно медитативное занятие, собирать в курятнике яйца, теплые, с прилипшей на них соломой.
Cарай с соломой стоял тут же, в нем мы проводили теоретическую часть наших детских военных игр - устав бегать друг за другом с самодельными деревянными автоматами, стрелявшими пульками из гнутой алюминиевой проволоки (да, эти автоматы были довольно продуманной штукой - сельские дети не имели доступа к городским "Детским Мирам", а потому копировали фабричные технологии с усердием нынешних китайцев), мы залазили в сарай и, валяясь там в соломе, рассматривали географические атласы, вытащенные мной из дома (у нас была куча таких атласов, оставшихся от учебы в школе моей мамы, дяди Вовы и тетки Оли). Атласы были предназначены для старших классов, а потому наполнены разной непонятной нам информацией вроде добычи угля и производства стали по регионам нашей необъятной советской родины, но зато там были всяческие линии, кружочки и главное - красные стрелки, которые мы видели в кино на военных картах (когда там какой-нибудь маршал Жуков объясняет своим генералам, что нужно форсировать). Мы, как маршал Жуков, тыкали пальцами в эти стрелки и объясняли друг другу, что, вот они, немцы, сюда, а мы, значит, сюда. Это придавало значимости нашей беготне "в войнушку".