Пушкин вздрогнет и побледнеет.
Две церковные старухи, высохшие и вечные, как богини судьбы — парки, прошелестят бесстрастными губами:
— Худые все это знаки, Платонида Степановна…
— Надо бы худее, да не бывает, Марфа Саввишна…
Вечер в доме Карамзиных. 26 октября 1836 года. Геккерны идут в наступление.
Главная действующее лицо этого эпизода барон Якоб-Теодор-Борхгард-Анна фон Геккерн де Беверваард. Старый барон Луи де Геккерен.
Странно, что барона Геккерена мемуаристы в один голос называют «стариком». В то время, к которому мы подошли ему было около сорока пяти лет. По всей видимости, барон был продуктом скоропортящимся, с гнилой сердцевиной, и плохо сохранился.
Он женствен, с повадками и ужимками старой потасканной кокотки из высшего света. Заметно желание нравиться молодым мужчинам.
«Старик Геккерен был человек хитрый, расчётливый ещё более, чем развратный…».
«Старик Геккерен был известен распутством. Он окружил себя молодыми людьми наглого разврата и охотниками до любовных сплетен и всяческих интриг…».
«Дом Пушкина, где жило три красавицы; сама хозяйка и две сестры её, Катерина и Александра, понравился Дантесу, он любил бывать в нём. Но это очень не нравилось старику, его усыновителю, барону Геккерну, посланнику голландскому. Подлый старик был педераст и начал ревновать красавца Дантеса к Пушкиным…».
Однако, в данном конкретном случае он действовал по поручению. Дело происходит на «каком-то вечере». Что это такое, великосветский вечер?
Все должно происходить так, как видел, помнил и изображал Пушкин. Вечер от бала или раута отличается более непринуждённой обстановкой. Круг здесь более тесный.
Дело могло происходить на вечере у Карамзиных.
Здесь кушали на английский манер. Своеобразие этого способа таково — на стол ставятся все блюда сразу. Специальных лакеев делить на порции и подавать нет. У каждого блюда хозяйничает тот, кто к нему ближе. Иван Гончаров, автор «Обломова», так описывает обед на английский манер: «На столе стояло более десяти покрытых серебряных блюд, по обычаю англичан, и чего тут только не было… Передо мной поставили суп, и мне пришлось хозяйничать… Ричард снял крышку с другого блюда: там задымился кусок ростбифа… Но тут уже все стали хозяйничать. Почти перед всяким стояло блюдо с чем-нибудь. Как обыкновенно водится на английских обедах, один посылал свою тарелку туда, где стояли котлеты, другой просил рыбы, и обед съедался вдруг».
А, может, пусть это будет приглашение «на чашку чая», на дружеское застолье…
Пушкина приехала одна. Правила хорошего тона, по смерти матери не позволяли Александру Сергеевичу появляться в обществе. Надежда Осиповна умерла в день Пасхи, в воскресенье 29 марта, в восьмом часу утра. По правилам хорошего тона принято было носить траур по родителям целый год, а именно: шесть месяцев — глубокий, три месяца — обыкновенный и три месяца — полу-траур. Во время глубокого траура светские приличия не позволяли появляться в концертах, в театрах и в местах прочих общественных увеселений. Нельзя в это время бывать на свадьбах, на вечерах… Неизвестно, носила ли Наталья Николаевна траур по свекрови, но даже, если и носила, то время траура для неё прошло, поскольку он для неё не мог продолжаться более трёх месяцев…
Вечера были посвящены в основном танцам. Собственно, на вечера и приглашались лишь хорошие танцоры. Успех в свете очень затруднителен был для человека, неловкого в танцах, а тем более, не умеющего танцевать.
Этот кошмарный для Натали разговор с бароном Геккерном, конечно, мог произойти только во время танца. Всякое укрывательство по закоулкам в этой компании было бы невозможно.
Танцы уже разгорались, когда объявлено было о приезде посланника.
Натали встрепенулась. На лице её отражается нечто двоякое. Ей, конечно, нужно знать о Дантесе. Его нездоровье волнует её. Однако, в последнее время в душевном состоянии её появилась тяжесть, как перед грозой. Она не поймёт ещё, отчего это. Душевную смуту поведением и взглядами поселил в ней старый Геккерен. Вот и теперь в глазах у неё больше страха и тревоги, чем кокетливого любопытства. Вместо оригинального ума у неё развит тонко женский инстинкт. И она не может не чувствовать, что нервное поле, в котором, как атомы вращаются люди, касающиеся её, напряженно до остроты разряда…