Как и положено в уважающих себя историях, комиссар Гард проверил наличие патронов в магазине пистолета. Дело, разумеется, предстояло трудное — про нетрудное дело зачем и рассказывать?
Его сын, как всегда, проводил время у телевизора.
— Интересно? — спросил Гард и посмотрел на экран.
Показывали очередной фильм ужасов. Человек с красными зубами и длинными зелеными ногтями шел на зрителей, глядя на них пустыми глазами без зрачков.
— Охота тебе на это смотреть? — спросил Гард, прекрасно понимая, что сын не ответит.
Комиссар, как всегда, не ошибся: сын не ответил.
У дверей дома, где произошло убийство, Гарда — как и положено в подобных историях — уже ждал помощник.
— Странная история, — сказал помощник Гарда классическую фразу. — Даже не знаю, как сказать.
Комиссар посмотрел на помощника вопросительно.
Гарри ответил:
— Консьержка услышала крик, поднялась. На звонок никто не открыл. Пришлось вскрывать дверь, и…
— И что же вы там такое увидели, мой друг, о чем никак не решаетесь рассказать? — комиссар закурил сигарету. Сигареты, понятно, он курил дешевые. Так поступают все комиссары.
— Дело в том, комиссар, — замялся помощник, — что Гвидона Карелли съели крысы.
— Да? — удивился комиссар и выбросил дешевую сигарету, попав точно в урну.
На ковре в комнате лежал человек. Точнее то, что еще совсем недавно было человеком. Из перекушенного горла, из отгрызенных пальцев лениво, словно неохотно, текла кровь. В глазах Карелли, теперь уже навсегда, застыл ужас.
Заметив вошедшего комиссара, врач, суетившийся около трупа, поднялся.
— Ну? — поинтересовался Гард.
Врач был молодой, интеллигентного вида человек. Он все делал с виноватой улыбкой, будто лично был ответственен за произошедшую здесь трагедию.
— Видите ли, — улыбнулся врач. — Чтобы с уверенностью сказать, что здесь произошло, нужна экспертиза… Однако, если абстрагироваться от здравого смысла, придется констатировать следующее: Карелли пил вино, смотрел телевизор, вдруг откуда-то на него бросается зверек, по пути сшибая бутылку с вином. Видите мокрые следы? Увы, я вынужден констатировать, что они очень похожи на крысиные. А укусы — смотрите — напоминают собачьи. Ну вот. Зверек бросается на Карелли, Карелли кричит…
— Довольно, — перебил комиссар. — Что вы несете? Это бред какой-то… Крыса с собачьими зубами бросается на человека?
— Я же предупреждал, — снова улыбнулся врач. — Надо абстрагироваться от здравого смысла. Итак, я продолжу. После того как Карелли погиб, зверек — а может быть, их было несколько, — продолжали здесь, извините, пировать, но их пиршество длилось недолго. Что-то, я думаю — звонок консьержки, испугал его, или их. Вот, собственно, и все.
— Откуда они взялись, черт возьми! — привычно, но все равно интеллигентно, выругался Гард.
— А это уже, комиссар, я должен у вас спрашивать. Кроме того, мне кажется странным…
Что именно кажется странным врачу, Гард так и не узнал. Дикий крик сотряс дом. Так могла кричать только женщина, встретившись со смертью.
— Это внизу! — крикнул комиссар.
А дальше, разумеется, все, как положено — крики: «Помогите!» Дверь заперта…
Комиссар плечом. А она не поддается. Он — револьвер в руку. Бац! Бац! Дверь распахнулась. А тут и Гарри подоспел. Таков уж, видно, удел помощников — всегда появляться тогда, когда комиссар свое дело уже сделал.
Кровать, как известно, место боев благородных, даже с лирическим оттенком. Но на этот раз она стала местом страшной битвы. Молодую женщину преследовала мерзкая серая тварь.
Крыса побеждала: ночная рубашка на женщине была разорвана и теперь болталась кровавыми клочьями.
Помощник — естественно — чуть-чуть замешкался, а Гард, само собой, присел красиво на колено и выстрелил. И попал. Причем — в крысу.
Дальше — женщина в обморок. А тут и врач подоспел. Он как раз вовремя появился, то есть, когда все кончилось.
Дулом пистолета комиссар сбросил крысу на пол и отпрянул. Это была нормальная, серая, не очень даже большая крыса с нормальным длинным хвостом, но зубы у нее, словно у породистой собаки, торчали сантиметров на пять, а то и больше.
— Гарри, — позвал комиссар. — Ты когда-нибудь видел такую тварь?
— Только в кино, — попытался улыбнуться помощник. Но ему это не удалось.
Комиссар выключил телевизор, подошел к постели и посмотрел на женщину. Даже израненная (а может быть, тем более, что израненная, в полупрозрачной, разорванной ночной рубашке) она вполне подходила для романа с одиноким комиссаром. Это, конечно, придало бы всей истории некий томительно-печальный аромат. Но комиссар любил другую. Так вышло. И, глядя на раненую, подумал, что после такой ночи надо обязательно поехать к Марии.