– И что это ты тут делаешь, интересно? – раздался резкий голос.
Анна стремительно обернулась, едва не потеряв равновесие.
В дверном проеме стояла высокая сухопарая женщина.
Матрона.
С подозрительной гримасой на лице она прошествовала внутрь; на каждом втором шаге по плиткам пола стукала серебряная трость. Матрона остановилась прямо перед Анной. Вблизи бело-седые короткостриженые волосы Матроны еще разительнее контрастировали с коричневой кожей. Она стояла так близко, что Анна могла пересчитать все черные нити на ее прекрасно скроенной тунике с высоким воротом. Так близко, что было страшно задеть ее коричневые шерстяные брюки грязным плащом или случайно коснуться изысканных кожаных туфель. На груди Матрона носила подвеску в виде кристалла на золотой цепочке, и сейчас эта подвеска болталась ровно перед Анниным носом.
Матрона указала на стеклянную полусферу правой рукой в перчатке.
– Итак, – произнесла она. – Объяснись.
Голос она не повышала, зато угольно-черные глаза имели свойство заглядывать человеку прямо в душу и заставлять ее сжиматься.
Соответственно, Анна тут же сжалась.
– Я… я ничего не трогала. Клянусь.
Матрона пробежалась глазами по полкам, очевидно, высматривая малейшую улику, указывающую на преступные действия, – какой-нибудь отпечаток пальца.
– Тогда что ты здесь делаешь?
Анна глубоко вдохнула:
– Мне не выдали билет на грузовой корабль.
– Воспитанники получают билет по достижении тринадцати лет. Тебе еще нет тринадцати.
– Я знаю, – согласилась Анна. – Я просто подумала, что по правилам отъезда… и раз уж корабль отправляется так скоро после полуночи…
– Расписание изменилось. Корабль теперь отправляется до полуночи, и я уверена, даже ты можешь сообразить, что это означает: тебе придется пробыть здесь дольше, чем ты рассчитывала.
Сердце Анны бешено заколотилось:
– Остаться? Здесь? В Святом Люпине?
– Где же еще? – обронила Матрона и, очевидно удовлетворенная тем, что ничего не тронуто, отвернулась, дав Анне возможность вздохнуть.
– Но… корабль же вернется только через год, – будущее промелькнуло перед мысленным взором Анны: еще один год в угольной шахте, еще один год полировки каждой финтифлюшки в приюте, и все это без лучшей подруги рядом.
– И почему это должно быть моей проблемой? – отозвалась Матрона.
Тяжело опираясь на трость, она проследовала к столу и села в кресло с высокой спинкой. Когда рука в перчатке опустилась на столешницу, послышался отчетливый звяк.
Анна перешла на отмеченное крупным крестом место перед столом. Слева от него стоял стул, однако, насколько ей было известно, никого и никогда не приглашали на него сесть.
– Но по графику я должна уехать на этом корабле, – сказала девочка. – Мое имя в списке. – Завтра мой день рождения.
– Да, и если бы корабль отходил завтра, то ты непременно бы на нем оказалась. Но, как я сказала, в расписание были внесены изменения, – Матрона подалась вперед. – И чтобы не возникло никакого недопонимания: тебе категорически запрещено даже близко подходить к этому грузовому кораблю. Тебя не должно быть на пристани, рядом с пристанью или в любом месте, откуда хотя бы видна пристань. И вообще, ты можешь находиться только на территории главного комплекса, пока корабль не уйдет.
На глаза Анны навернулись слезы:
– А они н-не могут подождать несколько минут?
– Нет.
– Можно тогда Пенелопа останется тут, со мной?
– Разумеется, нет, – ответила Матрона тоном, в котором ясно слышалась настоятельная рекомендация воздержаться от дальнейших дискуссий. – Если это все, ты можешь приступать к работе.
Анна не верила ушам. Ее и Пенелопу разлучают: она даже не сможет посмотреть, как подруга уезжает. Никаких совместных приключений. Никаких пиратов. Возможно, они вообще никогда не смогут найти друг друга.
Матрона слегка откашлялась.
Анна подняла глаза.
– Что-то еще? – произнесла Матрона.
И в этот момент Анна решила, что просто так она не сдастся.
– Видите ли, я только что закончила ночную смену в шахте, – сказала она. – У меня по графику только помощь Пенелопе в уборке листьев, а потом сон.
– Если ты достаточно бодра, чтобы прийти сюда и беспокоить меня по пустякам, значит, ты достаточно бодра и для того, чтобы отработать всю первую половину дня. И, говоря о работе, я не имею в виду болтовню с подружкой, – Матрона жестом указала на корзинку с Псом. – Можешь начать с того, чтобы вывести эту убогую тварь на утреннюю прогулку.