На курок. Я видела, как в черноте дула родился огонь, как вылетел маленький блестящий комочек. Время замедлилось! Я видела, как пуля летит прямо в меня, я ощущала ее приближение, но я ничего не могла сделать. А он нажал на курок еще раз, и еще, и еще. И каждая пуля, летящая в меня, была для меня счастьем! Она означала, что у Егора все больше времени…
Настя умолкла, заново переживая рассказанное. Алла сидела перед ней и рыдала в полный голос. Слезы текли по щекам.
– Настя! Сколько же ты пережила! А я!.. Какая же я дура! Я даже не представляла, какой ты человек. Не представляла…
Не в силах больше сдерживаться, они кинулись друг другу в объятия и разрыдались. Они долго сидели так и плакали. Просто молча плакали, обнимая друг друга. Настя гладила нежные золотистые локоны Аллы, Алла перебирала каштановые волосы Насти.
А потом Настя взглянула на Аллу и закричала:
– Алла, что с твоим лицом? – Восторг светился в ее глазах. Алла испуганно замерла.
– Посмотри! – закричала Настя.
Она вскочила, подхватила Аллу и буквально подтащила ее к зеркалу. Слезы не давали Алле взглянуть на себя, она недовольно стерла их рукой и ахнула. Красный нос, мокрое от слез лицо. И там, где протекли слезы… бородавок не было. Алла смотрела, как слеза торит дорожку по ее щеке и бородавки исчезают на ее пути. Прохладная, кристально чистая слеза уничтожала безобразные бородавки словно косец траву.
– Алка! Мы нашли лекарство! – закричала Настя. – Мы нашли лекарство! Ты снова станешь красивой! Ты станешь сама собой!
Алла вздрогнула:
– Нет! Ни за что! Собой я уже не стану. Егор был прав. Я была злой и никчемной дурой. Слишком ясно я теперь это вижу. Слишком.
Ее плечики передернулись.
– Я не знаю, кем я буду, но такой, какой я была раньше, уже никогда!
– Перестань, Алла! – воскликнула Настя. – Об этом
Будем думать потом, а сейчас…
Она коснулась уголка глаза Аллы, та моргнула – и на пальце Насти осталась капелька влаги. Настя осторожно дотронулась пальцем до бородавок на щеке, которых еще не коснулась слеза.
– Умрите! Вы больше не нужны! – прошептала она. – Алла больше не ненавидит меня!
Бородавки растворились, словно их и не было. Настин палец ощутил гладкую, нежную кожу.
– Ура! – закричала Настя. Ее глаза сияли счастьем. – Скорее умойся слезами! Мы нашли лекарство…
– Я не смогла больше вернуться на завод. Я не смогла продолжать жить так, как я жила. Поэтому я уволилась и начала новую жизнь. Новую жизнь в газете. – Алла грустно улыбнулась. – Не знаю, может быть, судить не мне… Но в газете меня любили и уважали больше, чем любили мою показную красоту на заводе.
– Да. Алла, я всегда восхищался тобой. И недоумевал, почему… – начал Игнат.
– Теперь ты знаешь почему, – еще раз улыбнулась Алла, – Теперь я уже не жалею, что Егор так поступил со мной. Он сделал это по злобе, в слепой ярости, но тем самым он помог мне. Теперь я это вижу. Я ни за что бы не поняла это сама. Он помог мне подняться на ступеньку выше.
– А где сейчас Егор?!
– Не знаю. Я не спросила об этом. Да мне и неважно было. Я думаю, Настя знает. Хотя он ушел и его давно не видно. Похоже, он понял, что его неуправляемая ярость способна доставить неприятности близким, и ушел обуздать ее. Мне кажется, он хотел научиться владеть своими способностями…
Игнат задумчиво кивнул. Очень похоже на правду. Но в любом случае мы ее не узнаем, пока не найдем Егора. Человека, владевшего силой Роста еще до возникновения секты.
Дождь лил как из ведра. Они стояли на взлетной полосе и ждали. Сивушин держал в руках раскрытый зонт, крупные капли барабанили по плотной материи, стекали мелкими струйками вдоль спиц. Сивушин покосился на остальных. Рядом с ним стоят десять лучших сектантов “Роста”. Все уже достигли уровня Учителя. Все без зонтов.
Над головой прогремело, дождь припустил еще сильнее.
– Погода нелетная! Не прилетит он! – буркнул толстый человек в зеленом плаще. Учитель Западного района, по совместительству видный банкир. Сивушин знал его по рабочим совещаниям с ведущими бизнесменами города в правительстве области. Банкир всегда был аккуратен и очень пекся о чистоте своей одежды. Для него это большой подвиг – стоять здесь без зонта. Но что поделаешь – на то была воля Властелина.
– Как он выглядит? – в который уже раз спросил Григорий. Несмотря на то что все Учителя не зря занимали такой высокий пост в секте, все заметно нервничали. Вот и Григорий, обычно спокойный и выдержанный, дергается и повторяется. Его очки запотевали, он то и дело протирал их руками, волосы на голове слиплись, с бородки струйкой стекала вода.
– Он… – Голос Сивушина дрогнул. Он попытался вспомнить Властелина и понял, что не может представить его. Словно это знание было изъято из мозга. – Он очень сильный! От него ощущается великая мощь. Ты стоишь рядом, он выглядит обычным человеком, но кажется, что рядом с тобой огромная гора. Такое ощущение, что двинь он неосторожно рукой – и от тебя останется мокрое место.
Сивушин поежился. Ветер задувал под зонт капли дождя, но мороз был в душе. Мороз от воспоминаний…
Виктор Леонидович сидел в огромном, роскошном кабинете. Совсем не таком, какой у него сейчас. Даже кабинет губернатора области в сравнении с тем – обычная серая конура. Ведь тот кабинет располагался в доме правительства России, в Министерстве финансов.
Да, Виктор Леонидович занимал не последнюю должность в Министерстве финансов Российской Федерации.
Смешно и грустно одновременно. Что же он делает здесь сейчас, после такой высоты? “Я здесь работаю. Совершенно добровольно! И все из‑за Владимира”. Сивушин с замиранием сердца вспоминал тот день.
– Виктор Леонидович, к вам посетитель! – пропел приятный голос секретаря в селекторе.
Сивушин нахмурился – кого еще принесло? Он хотел отказать, дел и так по горло, министр опять спихнул всю работу на него, политикан чертов! Он уже потянулся к кнопке селектора, но секретарша продолжила:
– Это насчет подготовки документов в Азию. Он говорит, что срочно.
Сивушин так и замер, не донеся руку до кнопки. Документы в Азию – это ЧП, которое поручил расследовать министр. Откуда кто‑то еще знает об этом? Неужели утечка информации? – Пусть войдет! – сказал он и отключился. Роскошная дверь в кабинет тут же раскрылась, и внутрь скользнул человек. Каким запомнил его Сивушин? А никаким. Он его вообще не запомнил. Помнил, что на человеке был строгий деловой костюм, галстук завязан аккуратно, ботинки новые и до блеска начищены, рубашка свежая. Волосы аккуратно уложены. Лицо… А вот лица Виктор Леонидович запомнить не смог. Словно кто‑то аккуратно стер его в памяти.
– Здравствуйте, присаживайтесь, – указал Сивушин гостю на стул.
Гость подошел, сел. Виктор Леонидович ожидал, что гость начнет излагать свои просьбы, но тот молчал. Он пристально глядел на него и молчал. И отчего‑то неуютно стало от этого взгляда. Сивушин передернул плечами, внутри зарождалась злость. Что еще за цирк такой?
– У меня мало времени! Что вы имеете мне сказать? – нахмурив брови, проговорил он.
– А вы знаете, Виктор Леонидович, что во всем этом мерзком городе вы входите в десятку лучших управленцев? – внезапно заговорил гость. Голос его тоже оказался непонятным и неприятным. Словно его пропустили через синтезатор, чтобы Сивушин не смог запомнить.
Но тогда Виктор Леонидович не придал этому никакого значения. Он откинулся в кресле и поглядел на гостя немного свысока.
– Льстить мне изволите? – спросил он с легкой улыбкой. – Так вот, не пройдет! Я ценю людей за умения и таланты, а не за трепание языком. Говорите, откуда вам известно про документы в Азию?