В нынешнем положении России, с ее слабостью общественных и государственных институтов, особое значение имеют важнейшие социально-психологические факторы новейшего времени:
• повышенное стремление отдельной личности найти опорный момент самоидентификации в крайне напряженных условиях современной жизни;
• надежда найти ответы на сугубо современные вопросы путем обращения к традиционным формам существования.
Новая гражданская идентичность — россияне — не была принята всем населением страны. Сказалась недостаточность одномерной — гражданской — идентичности. Кроме того, и само государство по многим характеристикам стало уподобляться одной из корпораций. Была сделана попытка задать, используя феномен этнической (и религиозной) мобилизации, вторую идентичность — часто более значимую. Это было реализовано усилиями ряда региональных национальных элит (Татарстан, Башкирия, Чечня).
В Ульяновской области ПФО используются, в частности, следующие мотивы борьбы за идентичность.
Деградация/исламизация русского населения. Естественная на почве алкоголизации/криминализации потеря идентичности. В качестве головного этноса в русском секторе выступают местные чуваши, имеющие сильные традиции локальной внегосударственной идентичности (язычество). Ситуация усугубляется тем, что по отношению к чувашам из Чувашии их ульяновские соплеменники выступают в качестве лидеров (более экономически успешны, лучше сохранили чувашство). Выход из устоявшегося алкогольно-преступного быта, потребность в котором ощущается с самых ранних этапов экономического преуспевания, пока состоит только в принятии ислама в той или иной его форме. Показательный пример: семья русских, выходцев из Средней Азии (беженцы), имея пользующуюся повышенным спросом профессию (автослесарь высшего класса), смогла адаптироваться в г. Ульяновске (обеспечить материально и морально неунизительное положение) только после принятия ислама. Стойкая культура молодежно-криминальных группировок является еще одним резервом для исламизации, так как по опыту известно, что выйти из группировки не платя отступного возможно только в случае «ухода в мечеть».
Потеря российской идентичности местным исламским духовенством. Реально гражданином России, рассчитывающим на административный ресурс и частично использующим его, является лишь недееспособный (старость и тяжелое заболевание) муфтий РДУМ УО в составе ЦДУМ Аюб-хазрат Дебердеев. Все остальные муллы ведут самостоятельную политику в треугольнике: незримо присутствующие арабы-спонсоры—обл. администрация—инертная исламская общественность. Инертность исламской общественности временна, она вызвана процессом взаимоадаптации разных по культурному коду групп в рамках исламского надэтнического единства: татары—русские—чуваши—выходцы из Средней Азии (узбеки, таджики)—вайнахи.
В конце 80-х годов в области было лишь 9 мечетей. Теперь их количество — 84 и приблизилось к количеству православных храмов (105). Однако заслуги бывшего все эти годы муфтием А. Дебердеева практически нет. В большинстве прихожане строили мечети самостоятельно (многие мечети становятся очень прибыльными коммерческими предприятиями, что является одной из главных причин такого быстрого роста количества мечетей), без поддержки РДУМ. Сам муфтий в районы выезжал редко, очень мало занимался вопросами религиозного образования имамов и подготовки квалифицированного руководства РДУМ, способного поддержать муфтия в сложных вопросах внутриконфессиональных разногласий. Аюба-хазрата, очевидно, полностью устраивала роль единоличного представителя интересов мусульман Ульяновской области, которая приносила ему немалые дивиденды.
Тесные отношения с Саудовской Аравией удалось установить братьям Тахиру и Мансуру Шангареевым, которые получили значительные суммы на строительство здания татарско-арабского колледжа и его деятельность. Братья несколько раз подолгу жили и обучались в Саудовской Аравии. Сочетание высокого уровня технического развития с исламским фундаментализмом произвело сильное впечатление на Шангареевых (о чем неоднократно с восхищением рассказывал Мансур), и они стали первыми проповедниками идей «чистого ислама» в Ульяновской области.
Главной целью Шангареевых сразу же стал А. Дебердеев, который мешал им распространять свое влияние. Шангареевы создали религиозную мусульманскую организацию «Байт-Аллах», от имени которой стали вести борьбу с Дебердеевым. На первом этапе борьба велась на уровне очень умело развернутой пропаганды. Основным средством стало распространение порочащих А. Дебердеева слухов: о присвоении им средств прихожан («вор не может быть муфтием»), о плохом знании им Корана («муфтием должен быть самый знающий»), о нарушении требований Корана (пьянство вместе с Т. Таджуддином, в том числе во время поста) и др.
Такая пропаганда стала давать свои результаты (особенно в Ульяновске), тем более что в отличие от А. Дебердеева сторонники Шангареевых не боялись работать с «массами». Вторым этапом стали захваты мечетей в г. Ульяновске (своих мечетей «ульяновские фундаменталисты» практически не строили). Опираясь на подготовленную группу сторонников в мечети (чаще всего это пожилые бабаи, привлеченные пропагандой и различными материальными поощрениями), Шангареевы проводили в мечети собрание прихожан и избирали нужного им имама. Таким образом они взяли под контроль пять мечетей в г. Ульяновске, ранее входивших в РДУМ.
Культуры и цивилизации
Хотя «спектроскопия» по государствам и этносам позволяет ввести в геополитику субъектность (поименно назвать «игроков» за «мировой шахматной доской»), она является вторичной по отношению к классификации, задаваемой параметром цивилизация.
Представление о различных цивилизациях (культурно-исторических общностях), сосуществующих на земном шаре, было введено в науку Н. Данилевским. Он же связал формирование цивилизации с особенностями господствующих ландшафтов и показал, что цивилизации не смешиваются между собой и изменяются только в исторических масштабах времен.
Для А. Тойнби цивилизации всегда являлись «ответом на вызов» [Тойнби, 1995]. Тем самым и классифицировались они по типам вызовов (вызов моря, вызов пустыни, вызов тропического леса…). К сожалению, великий английский историк не опубликовал свои представления об иерархии вызовов, поэтому построить эвристическую картину цивилизаций в рамках модели А. Тойнби затруднительно.
Но не эвристичен и популярный ныне С. Хантингтон, который подошел к понятию цивилизации скорее с позиции Н. Данилевского или О. Шпенглера, нежели А. Тойнби. Американский исследователь не определяет само понятие, вернее, определяет — и очень подробно, но чисто описательно, что по сути одно и то же.
С. Хантингтон понимает под признаками цивилизации «культурную общность»: язык, историю, религию, обычаи [Хантингтон, 2003]. В рамках такого подхода решительно невозможно объяснить, почему между Испанией и Ирландией есть «культурная общность», а между Россией и Польшей ее нет. Чтобы защититься от подобных возражений, автор выкладывает на стол следующую карту: каждый сам знает, к какой цивилизации он принадлежит[62]. Иными словами, спектроскопия цивилизаций вытекает из рассмотренной выше рамки идентичности.
Выдвигая этот тезис, С. Хантингтон оказывается перед необходимостью, во-первых, ответить на вопрос, какие идентичности образуют, а какие не образуют цивилизаций (ибо последних в рамках модели С. Хантингтона насчитывается только восемь), и, во-вторых, доказать, что никакие идентичности никогда не смешиваются. Ни того ни другого автор не делает.
62
Даже сугубо формально это неверно. В лучшем случае человек знает, к какой цивилизации он хочет принадлежать. В рамках подхода Н. Данилевского (и, насколько можно судить, С. Хантингтона) цивилизационные признаки маркируются архетипами, то есть «прописаны» на уровне коллективного бессознательного. Которое, конечно же, совершенно не обязательно согласуется с индивидуальным сознанием. Утверждая, что каждый знает, к какой он цивилизации принадлежит, С. Хантингтон, конечно, не предполагает услышать в ответ на вопрос: «Кто ты?» чеканный ответ: «Я — представитель Западной, Православной, Конфуцианской, Мусульманской, Латиноамериканской, Японской, Буддистской, Африканской (нужное подчеркнуть) цивилизации». В лучшем случае такой ответ можно получить «наводящими вопросами». Мне неоднократно приходилось работать с системой убеждений человека (в рамках психологического тренинга), и я должен сказать, что цивилизационную идентичность люди рефлектируют и, тем более, проявляют крайне редко.