Фюрер: Вы согласны с этим, фон Бок?
Фон Бок, командующий группой армий «Центр»: Да, согласен. Весь план построен на случайном мотиве — он предполагает, что противник сохранит крайне невыгодную для него группировку войск в Белостокском выступе. Если же русское командование разместит свои войска более рационально, тогда в лучшем случае соединения Гудериана и Клейста нанесут удар по воздуху. В худшем случае мы в первый же день операции бросим танки против подготовленной долговременной обороны. Скорее всего, они даже ее прорвут, но очень дорогой ценой.
Фон Лееб, командующий группой армий «Север»: Меня беспокоят два обстоятельства. Во-первых, если русские примут решение отходить на восток, как они сделали это в 1915 году, группа армий «Север» не сможет им помешать. Даже если мы упредим противника с выходом к Западной Двине, мосты в Риге и Двинске он успеет уничтожить. Возникнет неизбежная оперативная пауза, за время которой противник значительными силами займет оборону по реке.
Фюрер: Я должен понимать вас так, что наряду с разрывом между смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» в районе Припятских болот, вы прогнозируете еще и разрыв между группами армий «Север» и «Центр»?
Фон Лееб: Да, потому что, если дела у Бока пойдут сколько-нибудь хорошо, он к десятому-двенадцатому дню операции подойдет к Смоленску и переправится через Днепр. Я же смогу только начать форсирование Западной Двины не раньше двадцатого дня. Само по себе это приведет к обязательной потере темпа в наступлении четвертой, а возможно, и третьей танковой группы.
Фон Рунштедт; Иными словами, если противник не окажет нам любезности дать разгромить себя в приграничных районах страны, мы почти неизбежно потеряем время на линии Западная Двина-Днепр.
Фон Лееб: Прогнозируемая задержка наступления может иметь существенное значение, если русские воспользуются оперативной паузой для того, чтобы вывести Финляндию из войны…»
Следствием этого совещания явился знаменитый «меморандум Манштейна»1[204], составленный по прямому указанию А. Гитлера. Приведем здесь выдержки из этого замечательного документа, полный текст которого можно найти в любом аналитическом издании, посвященном плану «Шлиффен».
«Достижение стратегической цели компании — разгрома Советского Союза и вывода его из войны, как военной и экономической (в идеале — и политической) силы — затрудняется прежде всего размерами русской территории.
Следует считаться с четырьмя возможными планами действий русских».
Превентивная война с наступлением:
а) на Бухарест-Плоешти;
б) на Люблин, далее на Будапешт-Вену с поворотом на Бухарест-Плоешти либо на Берлин;
в) на Варшаву с поворотом на Кенигсберг или на Данциг;
г) на Варшаву с дальнейшим движением на Лодзь и Берлин;
д) наступление против Финляндии (возможно, в координации с англичанами, действующими против Северной Норвегии).
Наступления могут быть поддержаны воздушными и морскими (прежде всего на Черном море: в Румынии, Болгарии или Турции) десантами.
Оборона по линии старых укрепрайонов.
Оборона по линии Западная Двина-Днепр.
Глубокое отступление на линию промышленных районов: Ленинград, Москва, Харьков, Ростов-на-Дону.
Стратегический план должен обеспечить безусловный и быстрый разгром противника вне зависимости от того, какой план будет им избран. Это подразумевает глубокий обходный маневр с выходом в тыл «линии промышленных районов».
Поскольку для двойного охвата не хватает сил, единственной возможностью остается «шлиффеновское наступление».
Желательность скоординировать в операции действия армии и флота приводит к выбору левого (северного) фланга как ударного.
Таким образом, следует нанести главный удар в Прибалтике.
Действующая там группа армий «Север» (при поддержке прикрывающий ее правый фланг группы армий «Центр») должна разгромить войска противника на Северо-Западе, захватить Ригу и Двинск, войти в районе Новгорода в соприкосновение с финскими войсками и далее развернуть наступление на Ярославль, Казань, Горький, обходя Москву с востока.
Такой план сулит быстрый и полный успех, однако:
Удар из Финляндии на Ленинград и далее на Новгород не обеспечен достаточным количеством сил и средств, что может привести к соединению войск союзников в районе Мги и потери оперативного времени.
Перед группой армий «Север» стоит задача с боем преодолеть оборонительную линию Западной Двины в нижнем течении, что также может привести к серьезным задержкам.
И главное, развернуть в Восточной Пруссии количество войск, потребных для операции «Шлиффен», не представлялось возможным.
Исходя из этого, предлагается произвести развертывание на территории противника — в ходе Сааремской, Пярнуской и Рижской десантных операций»[205].
Следующий шаг был сделан на закрытом совещании в поместье Геринга. Можно только присоединиться к официальной германской историографии, называющей историческим это совещание, на котором были сформулированы понятия «тотальной войны» и выработана концепция Европейского Союза. Впервые был поставлен вопрос о психологическом и, в известном смысле, о цивилизационном содержании войны.
Присутствовали фюрер, рейхсмаршал авиации Г. Геринг, Ф. Гальдер и А. Хойзингер. Кроме того, был приглашен Э. Манштейн по случаю назначения временно исполняющим обязанности командующего четвертой танковой группой[206].
Участники признали, что война «Осью» проиграна. Или, словами Г. Геринга: «при правильных и своевременных действиях антигитлеровской коалиции, эта коалиция побеждает, используя простые технические приемы».
Тем самым высшие иерархи Рейха согласились с концепцией А. Гитлера, согласно которой стратегический план летней кампании 1941 г. должен провоцировать противников на совершение ошибок.
Анализируя сложившуюся обстановку, фюрер сказал:
«Причина вероятного поражения Рейха лежит в основном в морально-этической плоскости. Германия взяла на себя инициативу развязывания войны и нарушения международного законодательства.
Как минимум это повлекло за собой откровенно негативную для Германии позицию США. В сущности, с лета 1940 г. можно говорить о ''неофициальном" участии США в войне на стороне Великобритании. Тем самым ресурсы Германии оказались противопоставлены ресурсам остального мира.
Стараниями гестапо и иных одиозных организаций, пропаганда союзников работает в идеальных условиях. Соблазнительно предположить, что те, кто определяет в Рейхе оккупационную политику, являются платными агентами англичан, но увы — предательство в отличие от глупости имеет какие-то пределы.
Насколько можно понять из представленных рейхсмаршалом документов, шансы включить оккупированные территории в нормальный экономико-информационный кругооборот минимальны, и, напротив, эти территории постоянно будут потреблять наши войска и ресурсы.
И не будем заблуждаться: общий психологический настрой у наций, сражающихся против нацистского варварства, достаточно высок.
Все это — почти невидимые, эфемерные факторы, но благодаря им война приобрела для союзников сакральное значение (Крестовый поход), что сделало невозможным заключение компромиссного мира.
Я много размышлял о параноидальной уверенности Запада в неизбежной победе Добра над Злом… раз уж немцы добровольно взяли на себя роль Зла, они, с точки зрения западного обывателя, обречены. Уверенность в неизбежности победы, разделяемая свободными народами, есть реальная стратегическая сила.