На самом деле, сказанное Шасом, всего лишь попытка, с помощью слов, назвать то, что невидимо. Для себя ЭТО я уже давно определил: ЭТО — вирус! Шас считает это — ТВАРЬЮ, я бы уточнил — БЕСТИЯ.
— Ты терял сознание? — Не устает задавать вопросы Шас.
— Я терял. — Ни на секунду Шас не прерывает своего монолога.
…Когда я услышал — «он в сознании», не сразу понял, что это ОНО вернулось в меня! Зачем такое ушлое сознание, если оно отключается, когда тело попадает в критическую ситуацию? Тело мерзнет от страха, входит в ступор и судорожно стучит в мозги, нервными импульсами, как азбукой Морзе — «бля, что делать, что делать?». А сознание, отключается, собираясь с последними мыслями, готовится к эвакуации. Тут печень начинает, нашептывать забившемуся в истерике, сердечку — «может ну его на фиг — ТО, что живет в голове? Давай, я тебе „уголька“ подброшу в топку, ты с ногами договорись — может, выведем еще организм из кризиса?».
Надпочечники, как по команде, выбрасывают адреналин в кровь. Мотор взвывает. Во все концы организма несутся суматошные команды. Конечности оживают, глаза — загораются. Кровь приливает к ушам. Тело, управляемое корпорацией внутренних органов, начинает двигаться. Из множества полусформировавшихся возможностей организм, как мощный компьютер, выбирает ту, которая наиболее точно удовлетворяет внутреннюю потребность, которая устанавливает более эффективные отношения с окружающим миром, открывая более простой способ восприятия жизни.
Сознание, покидая рубку с чемоданами, набитыми опытом, знаниями и любимыми привычками, бросает прощальный взгляд на мониторы внешнего наблюдения и …вдруг видит, что не все потеряно, тело двигается без его управления и вполне адекватно!
Кто признается в собственной беспомощности и непригодности?
Никто!
Сознание к нам возвращается. Тело пытается сохранить контроль над собственными функциями, но ничего не происходит. Сознание возвращается и уже никто не помнит о его позорной попытке покинуть корабль первым!..
…Мы осознаем себя — когда с нами что-то происходит.
Когда вокруг нас ничего не происходит — мы себя теряем.
Это как в бою — ты смел и храбр, пока двигаешься. Как только тебя прижали к земле прицельным огнем и заставили застыть от страха и беспомощности — ты себя теряешь! А тварь тебя находит, как кукушка оставленное без присмотра гнездо или как дятел, выбравший подходящий ствол под новое дупло…
— …В конце девяностых, при перевозке с авиабазы Ванденберг в секретное подземное хранилище, потерял герметичность и развалился магнитный контейнер высшей защиты, специально предназначенный для перевозки смертельно опасных грузов. В контейнере находился некий… — Шас, «зависает» в поисках необходимого слова.
— Артефакт? — подсказываю я.
— Типа того, — соглашается с моим подбором Шас, — происхождение и предназначение этой штуки неизвестно. Из-за аварии при транспортировке на свободу вырвалась субстанция, обладающая возможностью вступать во взаимодействие с биополем человека, причем биополе в данном случае выступает как энергетический донор. Среднее время существования паразита в теле около полугода, далее полевое образование совершает акт размножения делением и переходит в два новых тела, разумеется, молодых и совершенно здоровых. Дистанция до новых доноров не имеет значения. Именно в этот момент наступает внезапная смерть прежнего хозяина. Происходит нечто вроде неуправляемой цепной реакции в атомной бомбе, только не мгновенной, а несколько растянутой во времени. Способов защиты от подобного проникновения не существует. Поскольку при аварии присутствовало несколько десятков военнослужащих, и все они подверглись воздействию субстанции, нетрудно подсчитать, сколько инфицированных людей разгуливает к настоящему моменту по планете…
— Это кино, что ли? — переспрашиваю я, не веря тому, что Шас серьезно относится к таким «фактам», нарытым какими-то «уфологами».