– Так ли уж велики их войска? – презрительно бросил Колчак.
– Суммарная численность белых армий на данный момент не превышает двухсот пятидесяти тысяч. Это включая части Деникина и Юденича. Стоит ли нам презрительно относиться даже к небольшим армиям соседних государств? Польская армия стремительно формируется. Туда идут офицеры, служившие раньше в русской, австрийской и немецкой армиях. Польское население безоговорочно поддерживает восстановление независимости своей страны. Воодушевленный народ под руководством грамотных офицеров – это серьезная сила. Что же касается Маннергейма, то весной прошлого года он очистил свою страну от красных. Я имел честь встречаться с ним до войны. По‑моему, это честный офицер, он всегда был беззаветно предан монархии и любил Россию. Обстоятельства сделали его президентом Финляндии, но я убежден, что он не откажет нам в помощи…
– Если мы признаем независимость Финляндии, – прервал его Колчак.
– Очевидно, рано или поздно, нам придется признать свершившийся факт, – развел руками Крапивин. – Так давайте сделаем это сейчас, чтобы превратить Финляндию и Польшу в союзников. Экономическая зависимость от России, которая сформировалась у них, пока они были частью империи, еще долго позволит оказывать на них сильное влияние.
– А потом и вновь присоединить, – добавил Колчак.
– Возможно. Но это уже дела будущих лет. Сейчас давайте выиграем гражданскую войну, ваше превосходительство.
Колчак тяжело опустился в кресло и забарабанил пальцами по столу. Пауза затягивалась.
– Мы планировали решить все внутренние вопросы России только после нашей победы в гражданской войне, – проговорил он наконец.
– Если мы не обозначим свою позицию хотя бы по основным проблемам, то эти вопросы будут решать другие, – возразил Крапивин.
– Признание независимости Польши и Финляндии может заставить отшатнуться от нас многих союзников.
– Только тех, кто не в состоянии реально оценивать ситуацию. Новые же союзники могут оказаться значительно сильнее.
– Ладно. – Адмиральская рука застыла на крышке стола. – Поезжайте в Варшаву, затем в Гельсингфорс. По крайней мере оставлять вас в разведке фронта с такими настроениями я не намерен. Проведите рекогносцировку, начните переговоры. Выясните, каковы требования Пилсудского и Маннергейма в случае признания независимости их государств и что они готовы дать взамен. Возможно, сам факт проведения переговоров заставит их активнее сотрудничать с нами. Конечно, мы не будем торопиться признавать их независимость, но поманить их этим можно. Координация их действий с нашими действительно не помешала бы. Естественно, нашим главным условием является вступление в войну на нашей стороне. Будем думать, может быть, вы и правы. Может быть, – подчеркнул он последние слова.
ГЛАВА 33Переговоры
В дверь номера постучали. На всякий случай Крапивин изготовил к бою пистолет. Большевистские шпионы работали в Варшаве очень активно, и факт переговоров колчаковского офицера с руководством Польши не мог пройти мимо их внимания. Конечно, Москву беспокоила возможность союза между белыми и поляками. И устраняли причины своей обеспокоенности большевики обычно вместе с теми, кто был им опасен. Еще по прибытии в Варшаву Крапивин заметил за собой плотную слежку и теперь опасался и покушения.
– Войдите! – крикнул он, укрывая пистолет под разложенной на столе газетой.
Дверь открылась, и на пороге появился Янек в польской военной форме.
– Господи, Янек! – воскликнул Крапивин. – Какими судьбами?
– Только сегодня прибыл из Вильно. – Янек прошел в комнату, пожал руку полковнику и уселся напротив него. – Узнал, что вы здесь, и сразу пошел к вам.
– Погоди, а какое у тебя звание? – поинтересовался Крапивин, разглядывая погоны Янека.
– Капитан, – с гордостью ответил тот.
– Ого! Сколько тебе лет?
– Двадцать два.
– Да у тебя, брат, карьера!
– Благодаря вам. Хорошо учили.
– Не преувеличивай. Ты где пропадал? Я тебя с четырнадцатого года не видел.
– Сначала в ссылке сидел…
– Где Сталина пристрелил?
– Откуда вы знаете?
– Твой отец рассказал.
– Жалеете?
– Нет. Пожалуй, ты правильно сделал. Кстати, отца давно видел в последний раз?
– В ноябре. Перед тем как он уехал к Маннергейму.
– Он у Маннергейма?
– Да, советником.
– И как вы встретились?
– Поссорились, как всегда, – печально ответил Янек. – Он все еще хочет, чтобы я защищал интересы России, а у меня свои планы.
– Он тебе рассказывал обо мне?
– Да, сказал, что вы служили в охране российского императора. Потом он потерял вас из виду.
"Ну и слава Богу", – подумал Крапивин.
– Значит, скоро в Финляндии можно ожидать перемен, – заметил он.
– Уже. – Янек довольно улыбнулся. – Сегодня утром финская армия перешла советскую границу. Маннергейм объявил войну советскому правительству.
– Что?! – Крапивин вскочил со своего места.
– Не беспокойтесь. Против России у Маннергейма ничего нет. Он объявил, что вступает в войну по просьбе какого‑то Стокгольмского комитета русских эмигрантов и не имеет территориальных претензий. В его заявлении говорится, что единственная цель Финляндии в войне – борьба с мировым коммунизмом.
– Понятно. Значит, Сергей хорошо отработал.
– Еще как! То, как Маннергейм атаковал красных, похоже на немецкую стратегию во Второй мировой войне.
– Только неплохо было бы согласовать это выступление с нами.
– А по‑моему, они правильно сделали. И колчаковский, и деникинский штабы просто напичканы красной агентурой, а белые генералы все равно не признают Финляндию.
– Ну не скажи. Я же приехал сюда, чтобы договориться о взаимном признании. Я очень многое сделал, чтобы мы стали союзниками.
– Я знаю. Но это сделали вы. Разве без вашей помощи Колчак согласился бы на переговоры?
– Возможно, нет. Но я же убедил его, значит, теперь мы имеем дело с новой реальностью. А вот Пилсудского, скажу тебе, переубедить сложнее. У него слишком большие амбиции. И в русских он видит только врагов.
– Согласитесь, не безосновательно. Вспомните, что может произойти в тридцать девятом.
– Значит, и ты считаешь, что Россия – враг Польши.
– Нет, я считаю, что Польша должна стать сильной уже сейчас. Значительно сильнее, чем в нашем мире.
– И что же ты хочешь для этого сделать?
– Я много думал, есть ли возможность избежать разгрома в тридцать девятом. Как ни крути, а удара с двух сторон Польша не выдержит… если не станет Речью Посполитой. В нашем мире, в девятнадцатом, Пилсудский подставил под удар красных Петлюру. Он думал, что Красная армия ослабит украинцев, и они легко подчинятся Польше. В итоге Украина попала в руки Советов. Пилсудский захватил Вильно и поссорился с литовцами. Если бы этого не произошло, могла быть создана Речь Посполитая как федерация Польши, Литвы и Украины. Сейчас эта идея здесь очень популярна, и не только у поляков. Я общался с литовцами и украинцами, они мечтают о федерации. Согласны даже сделать столицей Варшаву. Если мы объединимся, у нас будет государство с хорошим промышленным потенциалом, богатое хлебом, с многочисленным населением. Оно сможет противостоять давлению и с востока, и с запада.
Крапивин удивленно посмотрел на Янека:
– Не ожидал от тебя таких выкладок. Ты серьезен не по годам.
– Когда есть великая цель, взрослеешь быстрее. Я хочу спасти Польшу и больше ничего. Дядя Войтек… то есть дядя Игорь, когда приходил ко мне, сказал, что у Польши есть шанс. Я много думал, что это за шанс, и понял, что она может спастись от раздела и оккупации только в союзе с другими странами Центральной Европы.