— Ты хочешь есть? — спросил я.
— Нет, какое там, — ответила она, снова целуя меня. — Я хочу остаться здесь, с тобой. Я не хочу, чтобы ты двигался. Я хочу слышать, как ты дышишь.
Мадам Баттерфляй, Мата Хари, кто бы ты ни была, я люблю тебя, я верю тебе, какое мне, к черту, дело до рукописи, сказал я себе и погасил свет, опутанный ее объятиями, я тоже хочу слышать, как ты дышишь; и так, очень медленно, мы засыпали, и я, давно мечтавший стать писателем, вспомнил стихотворение Леона де Грейффа и прочитал ей: «О, эта ночь, навсегда уснем мы, / наутро нас не разбудят, и никогда нас не разбудят».
Однако реальность — это единственное, что всегда настигает нас, и около часа ночи раздался телефонный звонок.
— Алло?
— Думаю, они у нас. — Это был голос Чжэна. — Спускайтесь в холл. Я уже послал за вами человека.
— Мы не можем сделать это утром? — взмолился я, сжимая тело Омайры.
— Нет, поторопитесь. Все объясню на месте.
Сам Пекин этой ночью казался нереальным, но мне было легче оттого, что я знал: Омайра ждет моего возвращения. «Если тебе нужно уйти, иди, но я останусь здесь, — сказала она и добавила: — Не знаю, во что ты впутался, Серафим… Не буду ни о чем тебя спрашивать, но, если здесь замешаны женщины, предупреждаю: у меня на это хороший нюх!» Мне понравилось, что она ревнует. Это был своего рода способ сказать: ты уже мой.
Когда я приехал, Чжэн повел меня на террасу и протянул бинокль:
— Вон там, смотрите.
Вначале я увидел только два темных круга, но потом среди бликов смог различить очертания некого строения.
— Как вы это обнаружили? — спросил я.
— Один из моих людей увидел, как из гаража выезжает автомобиль через служебную часть ресторана. Его вела блондинка. Это весьма необычно. Возможно, это ничего не значит, но стоит проверить. Идемте.
Я почувствовал бешенство. Меня выдернули посреди ночи из ложа любви из-за простого подозрения? По правде говоря, мне уже было все равно, я хотел лишь вернуться обратно.
— Мы оба должны идти? — спросил я.
— Да, — ответил Чжэн. — Напоминаю, что вы — единственный, кто имеет право получить рукопись. Я только должен отвести вас к ней.
— Мой Бог! — воскликнул я. — Какая привилегия! Ну хорошо, идемте.
Прежде чем уйти, Чжэн дал мне черный пиджак, фонарь, шапку и перчатки.
После того как свои дали нам знак, что опасности нет, мы в тени пробрались к дверям гаража. Чжэн вошел первым, я за ним, подумав, что, если кто-нибудь попадется нам по дороге, он по меньшей мере испугается, особенно из-за серых шерстяных шапок, которые были на нас. Они, кстати, кусались, будто сделанные из проволоки. Действительно, через гараж ресторана шла узкая мощеная дорога, ведущая в центральную часть группы зданий.
Чжэн прыгал, прячась в тени, а я очень быстро двигался следом, как если бы не знал, что умею двигаться, испытывая страх, беспокойство, удивление перед самим собой, но и уверенность, пьянящее ощущение своего бессмертия, которое, несомненно, было результатом недавней эротической сцены с Омайрой. Как меняется человек, когда его любят, философствовал я, но идея эта так и осталась невоплощенным черновиком, поскольку в ту же минуту мы приблизились к воротам, сделанным, по всей видимости, из стали. При помощи рычага Чжэну удалось приподнять их на несколько сантиметров, и через щель мы пробрались внутрь. За ними оказался пахнувший сыростью заброшенный двор, который сообщался с другим двором, а тот, в свою очередь, — с третьим. Там заканчивалась мощеная дорога.
Мы стояли перед полуразрушенным сараем. Открыть одно из окон было просто, поскольку во всех стекла были разбиты, петли ржавые. Через мгновение мы залезли внутрь. Откуда начинать наши поиски в этом просторном помещении, разделенном на два темных нефа, с железными лестницами, которые вели наверх неизвестно куда?