Перечитывая, он почувствовал сладкий аромат. Копна светлых волос закрыла ему глаза. Открыв их, он увидел Ирину, которая, нагая, сидела у него на коленях.
— Я голодна. Закажем чего-нибудь, — попросила она.
Нельсон поцеловал ее веки, еще припухшие от сна.
— Заказ уже, должно быть, готов, подожди, — ответил он, поднимаясь и направляясь к телефону. — Я велел, чтобы не приносили, пока я не позвоню. Ты хочешь чего-нибудь особенного?
— Да, икры и шампанского.
Нельсон сглотнул слюну.
— Ты с ума сошла! — воскликнул он. — Ирина, пожалуйста. Мы в пекинской гостинице, а не в Зимнем дворце.
— Ну хорошо, тогда кофе с молоком, апельсиновый сок и тосты.
— Это лучше.
Сделав заказ, он вернулся и снова поцеловал ее.
— Ты должен мне кучу денег, sweet heart, — заметила Ирина.
Сказав это, она откинулась на стул, подняла ногу и разомкнула ляжки. На ягодице была небольшая татуировка. Он что, бредит? Серп и молот!
— Мои друзья заплатят тебе. Ты коммунистка?
Ирина сдвинула ноги и закурила сигарету.
— Да. Мой дед сражался вместе с маршалом Георгием Жуковым, оборонял Москву, когда Гитлер вторгся на нашу родину. Мой отец тоже был военный, лейтенант, но попал в тюрьму за попытку государственного переворота. Он хотел свергнуть Горбачева. Он еще сидит. Мама умерла, а я приехала в Пекин, чтобы зарабатывать на жизнь, потому что не могла бы заниматься этим ремеслом у себя на родине. Мой дед защищал Москву от нацистов не для того, чтоб его внучка была шлюхой, понимаешь?
— Отлично понимаю, но не говори так грубо о самой себе, — отозвался Нельсон, лаская ее волосы.
— Не надо меня жалеть, — ответила Ирина, — я знаю, чем занимаюсь. Я изучаю медицину, но с прошлого года иностранцы должны платить за диплом. А это очень дорого. Потом я хочу уехать в Европу.
— У тебя есть парень?
Ирина почесала пальцы на ноге.
— Да, он в Москве. Я его два года не видела и думаю, что у него уже другая женщина. Но я все равно его люблю. Вероятно, мы никогда не увидимся.
— Если это так, почему же ты продолжаешь его любить?
— Потому что любить — это хорошо, — ответила Ирина. — Это для меня. Что он думает или делает, мне не важно.
— Благородная философия! — воскликнул Нельсон.
— Сначала я хотела сыграть с тобой шутку, — вдруг заметила она.
— Сначала?
— Да, когда я сказала про икру и шампанское. Хотела знать, насколько ты глуп. Это была проверка.
— И как я ее выдержал?
— Хорошо, — улыбнулась Ирина, — ты не глуп. Или, по крайней мере, ты не так глуп, как другие.
— Сколько у тебя было мужчин? — спросил Нельсон.
— Семьдесят шесть. Я начала недавно и не часто работаю.
— Неплохо для человека, который прибыл издалека, — пробормотал Нельсон. — Я — номер семьдесят шесть у Ирины Жуковой. Звучит хорошо.
— Звучит хорошо, но это неверно. Ты семьдесят пятый. Вчера днем у меня был еще один клиент.
Нельсон посмотрел на нее удивленно.
— Не знаю, как ты можешь быть такой холодной.
— Это коммерция, чувства здесь ни при чем. Не забывай, что я — фирма. Тело, которое ты так страстно целуешь, — как офисное здание: в каждом кабинете сидят люди и работают допоздна, чтобы получить прибыль. Откуда ты знаешь, холодная я или горячая? Ты ничего обо мне не знаешь.
— Я знаю, чем ты пахнешь.
— Как тонко, — засмеялась Ирина. — Теперь ты действительно кажешься мне глупцом. Пониже пупка все мы, женщины, пахнем одинаково. Хочешь, чтобы я ушла?
— Нет, останься, я заказал кофе.
Нельсон подумал, что он сам — тоже огромное здание, но не офисное. Строение с длинными коридорами, наполненными доверху книгами и бумагами, с салонами для дискуссий и эстрадами для публичного чтения. Внутренние комнаты творца… Там встречались друг с другом множество поэтов, философов, мистиков, современных писателей и классиков. Бодлер, Уильям Берроуз и Порфирио Барба Хакоб курили марихуану и слушали джаз под инквизиторским взглядом бенедиктинца Фейхоо; Гомбрович украдкой запускал руку в штаны Артюру Рембо, который, в свою очередь, переглядывался с Витгенштейном; Рубен Дарио оживленно беседовал с Ли По и заставлял его пообещать, что они как-нибудь устроят отличную пьянку в Манагуа; Генри Миллер пил вино с Омаром Хайямом, указывая тому на луну и одновременно лаская интимные места Лу Андреас Саломе; Рикардо Пальма вслух читал Фолкнеру стихи, ища его одобрения, а тот без конца наливал себе виски и обсуждал с Федором Достоевским партию в кости, имевшую место прошлой ночью на квартире у Малларме; Селин и Хосе Эустасио Ривера болтали о нищете экваториальной сельвы и насмехались над мнением Шатобриана по этому вопросу; Лесама Лима обсуждал с Тертуллианом изобретение арабами нуля; Ницше спрашивал у Софокла, откуда тот откопал идею «Царя Эдипа». В его здании, равно как и в его творческом сознании, царили движение, беспорядок, суматоха. Нужно что-нибудь написать на эту тему, сказал себе Нельсон, какое-нибудь эссе. Оно будет посвящено Ирине.