— И та-а-ак! — интриговала секретарь, сейчас мы узнаем, кто войдёт в совет.
На экране появились результаты голосования студентов.
— Поровну… — на выдохе произнесла Руби и прикусила ноготь, сама не замечая, что делает.
— Как видим, оба кандидата шли уверенно, и никто никому не уступил. А этой ситуации всё решат зрители.
И если я почти на сто процентов был уверен, что зрители никогда не выберут Грейсона, то сама Руби волновалась как никогда. На предварительных итогах победил именно он, но это не выглядело достоверным. Поддавшись волнению, девушка взяла меня за руку и сжала, ища поддержки. И я, конечно же, сжал её руку и погладил по тыльной стороне, успокаивая и ободряя.
— И вот, — торжественным голосом продолжила секретарь, — с оглушительным отрывом побеждает мисс Руби Топаз! Поздравим первого члена студенческого совета.
Ей хлопал почти весь зал. Несмотря на то что Руби являлась представительницей самого отстойного сектора, к ней, как к самостоятельной единице, у большинства было максимально хорошее отношение. Она поднялась и легонько поклонилась, посылая воздушный поцелуй в камеру. Сложила пальцами сердечко и, пусть не зажгла внутри огонь, но отделила кисти рук и подняла в воздух, крутанув на триста шестьдесят градусов.
Небольшой, но эффектный фокус понравился ребятам. Терр даже присвистнул.
— Ты умница, — прошептал он, не меняя привычного задумчиво-сумрачного выражения лица, которое сейчас приобрело тёплые оттенки.
От бронзового сектора появилось два портрета. И моя ставка оправдалась. Добродушный Брендан, которому я всё ещё до конца не верил, не отсекая вероятность, что он просто социопат, который не палится, взял первое место с приличным отрывом.
От серебряного сектора победила Шана. Если верить комментариям секретаря, некоторые проголосовали за неё в последний момент, увеличивая разрыв в пользу оной. Вероятно, впечатление произвела газета, которая многим понравилась. Хороший ход.
И настало время главной интриги. Ляся вцепилась руками в парту, понимая, что шансов на победу почти нет, но ощущая, что надежда имеет свойство жить, даже когда её уже всем миром похоронили.
Когда в рамках появилось два портрета, все выдохнули. Разочарованно, но выдохнули. Можно было больше не переживать. В финал прошли Генри и Джонни. Джонни лидировал с колоссальным отрывом, хотя в общешкольном рейтинге он серьёзно уступал Генри после инцидента с кошкой.
— Прости… — прошептала Ляся одними губами, разочаровавшись, что не прошла даже в финал.
— Спасибо, — ответил я. — Ты заставила этого придурка понервничать, а это и было нашей основной целью. Никто в серьёз и не рассчитывал, что удастся выдавить его из совета.
Она улыбнулась, и как мне показалось, тоже испытала облегчение, хоть и не без ноток грусти. Девушка привыкла побеждать даже тогда, когда это было не очень-то нужно.
Джонни аплодировали слабо, и он даже не поднялся с места, просто махнул рукой где-то над головой, обозначая присутствие и показное безразличие к произошедшему. Портреты лидеров смотрели на зал, знаменуя начало нового витка с зачатками самоуправления.
Состав старост определён. Если вдруг Джонни добудет медальон, и место от золотых займёт Генри, мы сможем действовать через Руби, а я попробую наладить контакт с Бренданом. Но это будет запасной план. Важно подготовиться к испытанию, чтобы попытаться урвать медальон правдами и неправдами. И основным этапом подготовки я выбрал не продумывание хитроумного плана, не изнуряющие тренировки, а просто здоровый сон. Перед самыми сложными экзаменами в прошлой жизни меня всегда выручали не зубрёжка за ночь до, а тёплая кровать и мягкие подушка с одеялом.
Шедевры по инструкции не создаются.
А свежему, бодрому и отдохнувшему человеку всегда думается легче. Так что буду делать то, что получается у лучше всего. Импровизировать!
Глава 32
Вокруг площади Двенадцати Героев — главной в кампусе — собрали некое подобие трибун. Лёгкие конструкции выглядели шатко, но при всей кажущейся непрочности оказались вполне рабочим вариантом. Тонкие лавки быстро наполнялись зрителями, несмотря на похолодание и затянутое хмарью небо.
По обе стороны от статуй выставили два больших экрана, чтобы выводить изображение с камер для зрителей. Вид на пространство перед статуей и саму статую Великого Воина был подходящий, но без бинокля вряд ли можно было увидеть детали. Сам медальон, например, если и удавалось разглядеть, то совершенно точно нельзя было сказать, что с ним происходит, если он вдруг начнёт двигаться внутри капсулы, откликаясь на зов.