Самозванец 3. Песнь червоточин
Глава 1
— Ты кошка? — возмутился я, глядя на Линн, которая опять приняла человеческий облик. — Почему ты кошка?
— Потому что я оборотень, — беззаботно отозвалась она. — Ты наверняка читал о нас в легендах. Мой род живёт тут со времён Первой Пространственной Войны. Мы застряли здесь так же как и ты, только около тысячи лет назад.
— А ты неплохо сохранилась для тысячелетней старушки, — отвесил комплимент и удостоился красноречивого фырка.
— Моему роду тут около тысячи лет. Я немногим старше тебя, дурень.
— Это понятно. Непонятно другое, почему ты не лиса? — спросил, понимая, что это не самое важное сейчас, но не желая унимать любопытство.
Картинка об оборотнях, составленная моим воображением, разбилась о реальность.
Линнея вздёрнула нос и отвернулась в сторону.
— Ты должна быть лисой. Почему ты не лиса? — я сверлил её обнажённое тело, завёрнутое в плед, а она продолжала строить из себя строптивую боярыню.
— Потому что я кошка, — ответила, наконец, спокойно и так, словно растолковывала ребёнку простые истины.
— Но ты же кицунэ?
— Кицукто?
— Кицунэ!
— Кисунэ?… — повторила она, смакуя исковерканное слово.
— Не так, но ладно…
Я задумался, выхаживая по комнате и глядя, как девушка прижимает к груди покрывало. Она по какой-то причине не торопилась одеваться и покидать постель.
— Да… ты, походу, кисунэ… — заключил я. — Тебе даже идёт такое прозвище! — Задумчиво плюхнулся на кровать рядом с ней. — Понимаешь, в моём мире есть легенды об оборотнях лисах, но ты не лиса.
— Я думала, мы это уже прояснили, — теперь начала раздражаться Линн. — Я не лиса! Я кошка. И не самая крупная в своём роде. Могла бы быть лисой, тигром, пантерой, даже волком. Но нет, я кошка. Самая маленькая и бесполезная, — с нотками грусти завершила она и сплела руки в недовольном жесте, подперев грудь, отчего та стала выше и интереснее, будто зажатая в корсет.
— Комплексуешь? — прямо спросил, глядя в глаза.
Она опять фыркнула и словно вся сжалась, делаясь беззащитнее и уязвимей.
— Не понимаю, как ты могла бы украсть ребёнка… — не унимался я, припоминая детали фольклор.
— Зачем мне красть ребёнка? — не поняла она.
— А вот это уже легенды этого мира! В них сказано, что оборотни крадут непослушных ребятишек и никогда больше не отпускают в родные края.
Она отмахнулась.
— Слушай больше. Родители всегда детей пугают кем-то важным и наделённым властью. Мой род не исключение. Мы тоже важные и наделены властью.
— Какой? Срыгивать шерсть, орать по ночам и делать тыгыдык?
Ситуация почему-то показалась мне очень комичной. В моей кровати лежит обнажённая женщина-кошка и парится, что она не женщина-тигр. Линн же на мой дурацкий вопрос среагировала ожидаемо — попыталась ударить, но начавший сползать плед не позволил ей дотянуться.
Я расхохотался и завёлся ещё больше.
— Ваше кошачьество, вам лоток в каком углу ставить? А поилочку? Кормушку, пожалуй, поставлю вон там, — и, указывая на нужный угол, почувствовал, лёгкий удар.
Она всё-таки изловчилась и выдала мне небольшую затрещину. Но оно того стоило.
— А подстилку у двери? Или будешь спать в ногах своего хозяина? — я не мог прекратить ржать.
— Какого хозяина⁈ — возмутилась она, выхватив подушку и огрев меня ею.
— Такого! — продолжил ржать. — Ты ж моя кошка. Об этом даже в студгазете написали. Я тебя героически спас с дерева, между прочим, от бандитской группировки мажориков отбил.
Ещё несколько ударов подушкой, и с её груди всё-таки слетело покрывало. Репортёрша вспыхнула как лесной пожарный — стремительно и ярко. Укуталась, насупилась, подобрав под себя ноги и завернувшись в плед как в кокон.
— Одежду подай, — не то приказала, не то попросила она.
— Не-а. Я должен быть уверен, что ты не прибьёшь меня, пока задаю вопросы.
— И какие же у тебя остались вопросы? Как часто меня надо вычёсывать?
— Кстати… — демонстративно задумался. — А за ушком можно почесать?
— Попробуй, — оскалилась она и клацнула зубами.
— А если серьёзно, то как вы жили всё это время? Как не спалились в век интернета? Вы все в семье оборотни?
— Пфу-у… — она гулко выдохнула, думая, с чего начать. — Значит так… Мы превращаемся по своей воле, поэтому всегда стараемся быть осторожными. Ты сам, когда тебе было нужно, на камеры не попадался. Это не так уж и сложно, не нужно быть гением, чтобы не такое провернуть, — съязвила она. — К тому же мы живем закрыто, хоть и не сторонимся людей. Все эти века в нашей семье передавалась информация о том, кто мы. Семья росла, мы принимали в «стаю» обычных людей, но крайне редко и обычно с одобрения старейшин. Как понимаешь, чтобы не превратиться в аристократов прошлых веков, которые сплошь имели проблемы со здоровьем из-за генетической скудости. Людей в семью отбираем достойных, неболтливых и готовых стать частью «стаи» и хранить наши тайны. Не каждый в роду может обращаться, обычно это один из трёх-четырёх детей у одной пары родителей. И то не в каждом поколении могут быть оборотни. Иногда мы рождаемся через поколение, а то и два.
— Хм, значит, не все ваше племя оборотни, а только избранные особи?
Фраза про избранность определённо пришлась ей по душе. Она придвинулась ближе и более доверительным и добрым голосом продолжила рассказывать.
— Моя бабушка — леопард. Она самая мудрая и талантливая в нашей семье. Дедушка был простым человеком, но очень любил бабушку. Мой отец мог унаследовать дар обратной стороны Луны от неё, но этого не произошло. Луна поцеловала меня. И это, мне кажется, всегда его огорчало. Я единственный ребёнок, и при этом девочка, не наследник. Когда на моём теле нашли отметку поцелуя, отец загрустил, понимая, что даже если потом родится мальчик, оборотня-наследника уже не будет, потому что поцелуй украла я.
Её слова о Луне заставили задуматься. В этом мире оборотни тоже были с ней связаны, хоть и не обращались в полнолуние, как те, что описаны в мифах моего мира. Не обычный оборотень-волк, не кицунэ. Странный и загадочный вид, который не мог оставить меня равнодушным.
— Что такое этот ваш поцелуй Луны?
— Как у вас Печати. И дар, и проклятье, — усмехнулась она.
— А как оно выглядит. Ты сказала, что нашли отметку на теле. Покажешь?
— Ещё чего! — возмущение прокатилось по ней с потоком мурашек, которые были хорошо заметны на коже в свете садящегося жёлтого солнца.
Она была обнажена и пряталась под пледом, но мне хорошо были видны руки, плечи, зона декольте, шея, часть спины, нога, слегка согнутая в колене, и не покрытая почти до бедра. Где бы ни прятался «поцелуй Луны», от моих глаз он был скрыт.
— И сколько вас таких? — продолжил расспрашивать я.
— Сейчас трое. Мы с бабушкой и троюродный дядюшка Анри со стороны отца, он медведь. Самый редкий вид оборотней, между прочим. И самый крупный. Другой дядя умер недавно в море, он был гепардом.
Тема размеров оборотней явно не давала Линн покоя. Видимо, быть маленькой белой кошкой не самое престижное положение, когда в семье есть такие внушительные представители.
— Раньше оборотни рождались чаще. Теперь стали вырождаться. Может, потому, что в нас течёт слишком много людской крови. А может, это связано с Героями. Когда начали появляться первые знамения, ещё лет двести-триста назад, в нас, как в виде, начала отпадать необходимость. Мы были хранителями этого мира, но теперь это место заняли вы. И только преемник Адана Муна будет волен решить, что с нами будет. Он либо продлит нашу клятву, и мы навсегда останемся здесь, обретая силу, либо снимет с нас обязательства, и мы сможем уйти и самим решим, как строить судьбу племени.
— Но как? Как вы уйдёте?
— С его помощью. Адан Мун призвал нас из разлома на поддержку этого мира. И через подобный разлом мы сможем уйти.
— А как вы узнаете, что это нужный разлом?
— Адан Мун — единственный, кто мог открывать их. Он мог повелевать аномалиями. Все Герои могут «зашивать дыры», но лишь он делал это легко, и только он мог эти «дыры» создавать. Преемнику перейдёт эта сила. Печать Хаоса пробудит в нём этот дар.