Наверное, мне бы понравилось бродить тут при других обстоятельствах: с фляжкой в кармане и гидом, рассказывающим о красотах этой симпатичной замкнутой экосистемы. Но не сейчас.
— Я чувствую их… — выдала Агата, принюхиваясь и прищуриваясь, словно дикий лесной кот. — Их несколько, больше трёх точно.
— Если боишься, можем не ходить.
Она отмахнулась, хмыкнула и продолжила прислушиваться и входить в контакт с окружающим миром.
— Неагрессивные. По крайней мере, пока…
Звучало неплохо, но слово «пока» способно испортить любую приятную фразу.
Табличка «Не входить! Заповедная зона. Посторонним вход воспрещён», естественно, нас не остановила. Пройдя последний мост и протиснувшись через оградительные цепи, ступили в заповедник и тут же оба ощутили разницу. Здесь всё дышало дикой природой — первозданной, беспощадной и величественной.Растительность гуще, воздух — влажнее, проложенных просторных тропинок нет, указателей тоже.
— Прямо и направо, — указала Агата.
— На два часа?
Она кивнула, верно поняв, что я имел в виду.
Мы шли крадучись, как преступники, проникшие куда не следовало.
— Это остроклыки? — решил уточнить на случай, если Линн предупреждала о ком-то другом, хотя после встречи с водным древним полубожеством, наверное, нам уже ничего не страшно.
— Скорее всего, — ответила она с небольшой долей сомнения. — Я ещё не встречала остроклыков, но эти существа похожи по описанию. Это что-то пёсье, что-то крупное и стайное, беспокойное, но подчиняющееся приказам. И не похоже ни на один знакомый мне вид зверя, так что, да, наверняка это они.
Узкая извилистая тропка вела в нужном направлении, хоть и петляла, огибая скалистые выступы, небольшие озёрца или стволы тысячелетних крупноствольных деревьев. Мелодичный тоскливый вой раздался совсем неподалёку, и Агата вздрогнула от неожиданности.
— Двигают очень быстро, не уловила, — пояснила она. — И кажется, они поняли, что кто-то вторгся на их территорию.
Я уже догадался, что дело обстоит таким образом, потому что подкоркой почуял, что нас окружают. С разных сторон, аккуратно, изящно и пока неплотным кольцом. Позиция нам выпала не самая лучшая, но и не самая плохая. Впереди скальный выступ метра в три-четыре, слева тощая речушка, справа — почти открытая местность, негусто заросшая, в отличие от других участков, что мы прошли.
Когда вой раздался с другой стороны и ближе, спросил:
— Не жалеешь, что мы вдвоём?
— Ха! И не с такими тягались, — отрезала она, но всё равно не смогла скрыть небольшое волнение.
Первый тощий белый силуэт показался из-за деревьев метрах в десяти от нас. Он вышел из-за дерева мягко и грациозно переставляя лапы и едва заметно скалясь, частично демонстрируя самые длинные верхние клыки.
Животное вживую выглядело намного более впечатляющим, чем на видео, даже сейчас, когда медленно шло. Что же будет, если начнёт перескакивать, как это умеет?
— Он предупреждает, но нападать не планирует. Пока.
Опять это дурацкое «пока».
— Чего хочет?
— Хочет показать, что он тут хозяин.
— Но это он зря. Его дом не тут, и придётся пройти через депортацию посредством разлома, — усмехнулся я.
— Он так не считает, — нахмурилась Агата. — Он уверен, что дома. Он тут главный. Стоп… — она подняла указательный палец, а другой рукой потёрла лоб. — Слышу и других. Они тоже уверены, что это их земля. Странно…
И тут я краем глаза заметил тень. На скале показался ещё один белоснежный силуэт. Самый крупный. Самый главный. Не нужно быть гением, чтобы это определить. Он держался солиднее всех и занял самую высокую точку. И, конечно, была ещё одна деталь, не оставляющая никаких шансов сомнениям.
Его красные глаза горели жаром адской бездны. Не в прямом смысле, но сияли так, что когда он поворачивал голову, от них оставался мерцающий шлейф света, пульсирующий и зловещий. Огнено-алый. Беспощадный.
— А вот этот может напасть… — прошептал я.
— Не знаю… — Агата нахмурилась, и я впервые заметил в её глазах страх. — Не чувствую его. Совсем. Он закрыт. Но он что-то говорит им, — мотнула головой в сторону на остальных остроклыков, прижавших уши, коих стало видно уже в количестве трёх особей. — И они слушают. А меня больше нет…
— Эй, блоховоз! — рявкнул я, нарушая стайную идиллию. — Спускайся, потолковать нужно!
И в следующее мгновение огненные адские глаза смотрели на меня пристально на расстоянии пятнадцати сантиметров. Ровно столько места хватило, чтобы вытянутая остроклыкая морда застыла напротив меня, но умудрялась не коснуться своим носом моего.
— Р-р-р-р-р-р… — жаркое дыхание с запахом пережёванного свежего мяса обдало мне лицо.
— Соблюдай дистанцию, — не теряя самообладания произнёс я, понимая, если голос дрогнет, останусь без лица вовсе.
С бродячими собаками и с сумасшедшими нельзя давать слабину. С ними и зрительный контакт устанавливать нельзя, но с этим пунктом было уже поздновато. Два пылающих уголька смотрели мне прямо в душу, ища за что зацепиться.
Глава 20
Это была схватка воли, не более. Ни один из нас не собирался нападать, и оба это знали. Но уступить никто не мог. И если второй перейдёт черту — то первому придётся атаковать, даже если ввязываться в это не хочется.
Огромный белошёрстый пёс смотрелся величественно и грозно. Камни, на которых он стоял, позволяли ему поравняться со мной ростом. Если бы он стоял на земле, то был бы мне примерно по грудь.
Пылающие огнём глаза устрашали, но в них не чувствовалась жажда крови. Когда он убивал, он убивал ради пищи. И даже если получал от этого удовольствие, то от азарта погони и осознания, что его стая вкусно поест, ни по каким другим причинам.
Поэтому сейчас, когда напротив моего лица большой чёрный мокрый нос пытался выловить все запахи, чтобы определить намерения и то, какой я человек, мне оставалось лишь сохранять самообладание и не делать резких движений. Сморщенная шерсть на переносице вожака, обнажённые клыки и горячий язык, которым он облизал кончик носа, когда в очередной раз скалился, нервировали, но не настолько, чтобы я был готов атаковать.
Нас окружали плотнее, и теперь количество особей дошло до пяти, включая вожака. Шестого заметил краем глаза в отдалении, и это, скорее всего, был «ребёнок». Молодой долговязый остроклык неловкой выглядывал из-за ствола дерева и тоже пытался скалиться, подражая лидеру.
— Мы пришли пообщаться. Не для драки, — заговорил я, считая, что время пришло.
Остроклык слегка опустил морду, чтобы длинный нос не мешал видеть выражение лица чужака, осмелившегося заговорить.
— Отойди и давай решим всё на месте.
Он тихо утробно прорычал, и мне не понравилось.
— Он не понимает, — жалобно простонала Агата.
Сделав глубокий вдох, я осторожно развёл руки в стороны ладонями к земле, чтобы нащупать что-нибудь полезное, что можно использовать, если всё-таки наступит момент, когда придётся испортить красивые белые шубки.
Но вожак вдруг задрал морду и повёл носом по окружности, вдыхая запахи, исходившие и от меня, и от Агаты, что стало ясно по горящему взгляду волка. На мгновение показалось, найди он в нас трусость, агрессию или подлость — тут же атаковал бы и стёр с лица земли. Но, кажется, ничего такого не встретилось, и поэтому остроклык, к нашему удивлению, отступил, развернулся и, описав круг, опять уставился на меня, но на расстоянии метра. А затем сел.
Горделивая поза долговязого существа делала его похожим на египетское божество. Остальные, последовав его примеру, усилили впечатление, будто нас с Агатой окружили красивые статуэтки из белого мрамора.
— Вы — из другого мира, — начал я, пытаясь услышать зов разлома и почувствовать сияние, которое те обычно излучают.
Но джунгли остались глухи к моей просьбе. Шум воды, листвы и звуки, издаваемые другой живностью, сливающиеся в единую симфонию, перекрывали разлом, если он был на острове, а не в воде или где-то ещё.