— Чего это он? — удивился я.
Ляся оценивающе впилась глазами в фигуру мужчины и пояснила.
— Кажется, это не его отец.
— Но как же? Они же как две капли воды, — произнёс я, понимая, что на родительский день не мог приехать брат, к тому же при более близком рассмотрении стало ясно, что возраст хоть и не бросается в глаза, но соответствует больше родительскому положению.
— Брат-близнец отца, — пояснила она. — Родной дядя нашего задиры Персиваля-младшего. Видимо, отец не смог приехать.
Мужчина подошёл и коснулся плеча Джонни. Тот отдёрнул руку, будто её обдало током от прикосновения. Лицо исказила гримаса презрения пополам с обидой. Такие эмоции на его лице смотрелись вполне органично.
Джонни развернулся и побрёл к шатрам, и мужчина пошёл вслед за ним, не пытаясь больше пойти на контакт с племянником. Проходя мимо нас, Джонни зыркнул свысока и вздёрнул нос, демонстрируя превосходство, будто секундой раньше не выглядел как затюканный помойный кошак. Дядя же, проходя мимо нас, замешкался. И мы не поняли, хотел ли он извиниться за поведение племянника или что-то ещё. Он замер на секунду напротив нас с Руби, затем отвёл взгляд, так ничего не произнеся, и поспешил вперёд.
— Что это было? — хохотнула Руби.
— Может, он хотел поменять Джонни на нашего Рэя? — предположил Шен. — Всяко дельный обмен. Рейтинг у них почти одинаковый, перспективы тоже, чего б нет?
— Смотри, как бы мы тебя не обменяли, — вклинилась Ляся. — На чихуахуа я бы махнулась.
— Неплохо, — согласился я. — И есть она меньше, и пользы больше. И Тотошке нашему будет с кем на луну выть.
— Ха-ха, — надулся Шен и почти сразу же просиял. — Бабуля!
На нас шла пожилая женщина в тёплой вязаной кофте, длинной юбке. Её блестящие тёмные волосы, подвязанными платком, оттеняла густая седина, добавлявшая женщине стати и благородства.
— Дорогой мой, — протягивая к внуку руки, ласково заговорила она, — ты совсем исхудал!
Руки легли на щёки, с которых уже сошла «липосакция», проведённая Шаной. Бабушка потрепала Шена по плечу, рассматривая, а он, не переставая смущаться, улыбался во все тридцать два.
— Ну бабуль, я только в форму себя привожу, я же Герой. Мне нужно хорошо выглядеть и быть сильным.
— Герои должны хорошо кушать! — не терпя возражений, наставительно отчеканила она. — Познакомишь меня с ребятами?
После нескольких минут общения с этой пожилой солнечной женщиной, мы все поняли, что недоедаем и должны требовать у администрации двойные порции.
Кода показалась тётушка Руби, она неловко махнула племяннице, и, не став подходить к нам, проследовала к шатрам. Их ждал серьёзный разговор, и хоть нам и было любопытно, никто не стал мешать или подслушивать.
— Вот мы и остались вдвоём, — с нотками грусти произнесла Ляся.
— Не думал, что это так тебя расстроит, — понимая, в чём на самом деле дело, пошутил я.
И она проигнорировав шутку прошептала:
— Боюсь, Джонни будет не единственным, чьи ожидания не оправдаются.
И через несколько минут слова Ляси обрели воплощение. К ней направлялся сухонький, но крепкий мужчина средних лет с уже совсем с седыми висками. И по реакции девушки, и по внешности мужчины было ясно, что это не отец.
— Руперт, — тихо произнесла она. — Мой камердинер. Я его очень люблю, но, конечно, предпочла бы увидеть отца на Родительском Дне. Видимо, не судьба.
Она плавно в одно движение поднялась и тактично откланялась, сжимая в руках планшет, на экран которого были выведены рейтинговая шкала и оценки по предметам. Заблокировав экран, она убрала его под куртку и направилась к гостю.
Кажется, фразу о том, что богатые тоже плачут, я прочувствовал только сейчас.
Оставшись в одиночестве, я ещё какое-то время наблюдал за ребятами и их родителями, пока не заметил заплаканную женщину, стоявшую рядом с клумбой у места высадки гостей. Я был не единственным, к кому ещё не приехали родители, и сначала подумал, что женщина расчувствовалась от радости. Но почти сразу понял, что это не так. Красные глаза, которые она вытирала платочком, и нос, который приобрёл розоватый оттенок, отражали скорбь и беспросветную тоску.
Первым порывом стало желание встать и подойти, расспросить, что не так, попытаться помочь, но она смотрела не куда-то, а ровно на меня, не отводя взгляда. И я понял, что подойти придётся по совсем иным причинам.
Тёмные волосы, подобранные в хвост, тёмные глаза и особенно их разрез выглядели так знакомо, и я выругался про себя за то, что не догадался сразу. Я смотрел в эти глаза, когда впервые очутился в чужом теле. Не именно в них, но в почти точно такие же.
Поднявшись и проследовав к женщине, я неловко попытался её обнять. Она не сопротивлялась, но и не тянула рук. Стояла, продолжая вытирать слёзы.
— Здравствуй, мама, — полувопросом поприветствовал я.
— Здравствуй, — наконец вымолвила она, глотая слёзы и пряча платок в нагрудный карман.
Одета она была бедно, почти как бабушка Шена, но с большим вкусом и, как мне показалось, наряднее.
— Может, пройдём, что-нибудь съедим? Тут вкусные кофе и выпечка. Всё за счёт Школы сегодня, — наиграно воодушевлённо проговорил, приглашая женщину пройти вслед за мной.
— Хорошо, — согласилась она.
Неловкая пауза длилась, пока мы шли, и сохранялась какое-то время, когда сели в дальнем уголке одного из шатров. Я пошёл за напитками и булочками, пока женщина приходила в себя. Радовало, что опознал её правильно, иначе вышло б совсем неловко. Но слёзы немного смущали. Никогда не умел обходиться с плачущими женщинами. Всегда говорил что-то не то, не мог угадать, что они хотят слышать, и не понимал истинных причин слёз, ведь озвученные часто оказывались ложными.
А плачущие взрослые женщины вообще повергали ступор. Если плачет подружка, всё просто. Виноват — ты. Даже если нет. А если плачет взрослая дама, годящаяся в матери — причина всегда глубже и поэтому в чём-то даже страшнее. И, возможно, виноват опять же ты. И не потому что ей так захотелось, а на самом деле.
— Принёс, — радостно отрапортовал, будто она сама не видела.
Руки «матери» потянулись к стаканчику. Она не то грелась им, не то отгораживалась.
— Садись, — пригласила она, видя, что я замешкался. — Нечего ноги топтать.
— Хороший сегодня день, солнечный… — начал я, но она оборвала меня, помотав головой.
— Не надо… Не надо этих пустых разговоров. Пожалуйста…
— Ладно…
Я бы не нашёлся, что ещё сказать, но она сама сразу задала тему.
— Вижу, что вы неплохой молодой человек. Но прошу вас, скажите, где на самом деле мой сын?
Глава 5
Отпираться или отнекиваться не имело смысла. Покрасневшие полные тоски глаза матери не давали повода усомниться в том, что она знает, что говорит.
Я не её сын. Она не моя мать. Мы оба знаем это. И даже если я начну врать и смогу убедить её разум, мне никогда не убедить её сердце.
Мне так и не удалось вымолвить ни слова, сидел, сложив руки на коленях, и глядел на пар, летящий от чашки с кофе. Поэтому женщина начала первой.
— Алан был хорошим мальчиком. Всегда. Только замкнутый, не особенно общительный. Но никогда никого не обижал. Так хотелось, чтобы он нашёл друзей, как все. Нашёл подругу. Водила его в кружки и секции в надежде, что там он с кем-то подружится. Но его хватало на пару занятий, и потом он всё бросал. Так и рос, в отчуждении от сверстников. И чем старше — тем замкнутее. Но он был хорошим.
Будто убеждая саму себя, повторяла она. И почему-то упорно говорила «был». В прошедшем времени.
Видя, что я ёрзаю на месте, добавила:
— Я знаю, что с ним что-то произошло. Не знаю что, но надеюсь узнать.
— Я бы рад… — начал я, — но она перебила.
— Позвольте сначала мне сказать, что собиралась. И потом я задам вам несколько вопросов. И буду очень признательна, если ответите честно.