Человек в костюме пенсионера. Решительно ничего святого нет теперь для сочинителей!
Человек в костюме писателя. Целиком разделяю ваше негодование. Скоро на здание университета посадят горгулий, а на Воробьевых горах будет место мензурных дуэлей.
Женщина без костюма. Не хватает горбуна-завхоза и повешенной цыганки. Бр-р!
По бесконечному коридору фланировали гости. Они купались в жемчужных световых каскадах, они отражались в бесчисленных зеркалах и странными химерами высвечивались на фоне витражных окон. Музыка звучала отовсюду сразу и словно подталкивала к эпицентру этого празднества — в парадную залу, в самом центре которой стояла хозяйка торжества. Женщина по имени Альвдис, дородная, в порфире и золоте, похожая на королеву в летах, она грузно опиралась на плечо херувимообразного фаворита.
Попарно и поодиночке выступая по шашечным плитам, гости приближались к ней и кланялись. Та отвечала благосклонным кивком, и застывшая ее полуулыбка чуть оживала на мгновение.
Говорили, говорили и до сих пор, наверное, говорят об этой женщине удивительные вещи. Что она является земным воплощением Феанора, а также матери Феанора и жены Феанора. И это единое в трех лицах живое божество, грозное, как идол, и величественное, стояло перед Виталиком во всей своей мощи, блистающее и страшное.
Грациозно выбрасывая длинные тонкие ноги, к ней подошел Грегуар. Не выпуская рапиры, он вдруг проделал у ее ног изящный кувырок, встал на руки и заболтал в воздухе востроносыми башмаками.
— Приветствую тебя, царица улья! — выкрикнул он. — Как поживают твои трутни? Я не видел свежих голов на ограде у входа — значит, обошлось без реформ.
Альвдис на секунду буквально улыбнулась совсем по-женски, но Грегуара оттеснили уже две дамы в черном, и лицо королевы опять превратилось в золотую маску.
Крадучись по стеночке, Виталик проник в какой-то другой коридор.
Здесь тоже было много гостей, и свет падал с потолка, тяжелый и густой, пахнущий медом.
В отдалении, небрежно опершись о гитару, стояла задумчивая Уна. Перед ней рассыпался отечный господин в серой тунике. Недалеко Эштвен, смеясь, говорила девушке-кендеру: «Ах, ах, мне он не нужен. Забирай его себе, милочка...» — речь шла о плюгавом юнце, обезображенном «bouton d'amur'ами». Сей несчастный горестно вращал очами и готов был заплакать.
— До начала — полчаса, — сказала Уна Виталику. — Мы поем седьмым номером. Так что будь недалеко.
Она протянула ему початую бутылку «Сангрии».
— Бледный ты какой-то.
— Волнуюсь же. — Виталик развел руками. — А «братец» где?
— Где-то рядом. Зачем он тебе? — с подозрением спросила Уна, но Виталик пожал плечами и отдалился.
На счастье рядом бурлила развеселая компания знакомых гномов. Плечистый блондин Фили приветствовал Виталика зычным ревом.
— И среди стада тонконогих можно встретить порядочного человека! — провозгласил Фили. — Ты дерешься на турнире?
— Нет, я пою, — сознался Виталик.
— Ну и осел! А я тут вызвал одного из наемников. Приходи смотреть. Будет потеха!
Виталик выпил с гномами пива. Его не покидало стойкое ощущение, что все творящееся вокруг происходит здесь по ошибке и что скоро явятся дяди в повязках и корректно попросят всех вон. Но ничего похожего не случалось, а даже напротив — случайно забредшие сюда «нормальные» люди пугливо кукожились и быстро исчезали.
«Однако нужно действовать», — напомнил себе Виталик. Стараясь не привлекать внимания, с максимально спокойным видом он разгуливал среди гостей и слушал в оба уха, смотрел в оба глаза. «Братец» все не попадался.
«Нужно установить, как выглядит Аэглин, — решил он. — Но у кого бы спросить?»
Мимо, плывя над полом, скользила женщина с крыльями, как у бабочки-адмирала. За ней волочился, отчаянно мерцая глазами, юноша, красоте которого позавидовал бы и Денница. Потом мелькнул какой-то горбоносый альбинос с аметистовым взором. По яшмовой колонне вверх-вниз ползала обезьянка-сапажу, одетая матросом. У подножия столбиком стояла молодая фретка с серебряным колокольцем на шее.
— О, какой ты бука, — сказала Виталику на ухо какая-то в синей, как ночь, накидке. Виталик отшатнулся и тут же потерял накидку из вида.
У стены стоял аудиторский столик, уставленный пустыми высокими бокалами. В одном из них угасал цветок гвоздики, обломанный у самой завязи. Виталик встал рядом, чтобы отдышаться.
Гости перемещались четырьмя или даже пятью самостоятельными хороводами, совершенно непрерывными. Они, эти хороводы, пересекались, расходились веерообразно, скрещивались, перемешивались, змеились, перетекали один в другой... Мелькали платья белые, черные, синие, лиловые, лимонные, фисташковые, изумрудные и цвета густой крови. Шелк и атлас рождали грозовые разряды. «Так я немного успею», — подумал Виталик с тоской. Но тут очередная упругая волна музыки оторвала его от столика и повлекла далее.