– Нет! Что ты такое говоришь! – живо воскликнула она. – Почему он должен умереть?
– Ты же сказала, что он был боярином. Вот я подумал...
– Нет, просто он раньше был боярином, а теперь уже не боярин.
– Понятно. Ну и что?
Девушка ничего не ответила, посмотрела на меня полными муки глазами и опять собралась заплакать.
– Наташа, – заспешил я сбить ее со слезливого настроя, – ты так здорово дралась с разбойниками, что я подумал – ты очень смелая девушка!
– Правда? – слабо улыбнулась она.
– Да, правда. Ты меня, прости, но пока я не узнаю, в чем дело, не смогу тебе помочь. Если твой отец жив, может быть, отправить тебя домой?
– Нет! Лучше я утоплюсь!
Теперь хоть что-то становилось понятным, не иначе, как дело было в романтическом увлечении.
– А где теперь твой друг? – спросил я, пытаясь поймать ее на слове.
– Какой друг? – растерянно спросила она и покраснела.
– Тот, с которым ты убежала из дома.
– Откуда ты это знаешь? – испуганно воскликнула она. – Я никому не говорила...
– Просто догадался. Если ты не хочешь возвращаться домой, то этому должна быть причина. Она же может быть только одна: вы сбежали из дома и попали к разбойникам.
– Да, – едва слышно прошептала девушка.
– И куда же он тогда делся?
– Я не знаю, – грустно ответила она.
– Тогда расскажи все с самого начала, может быть, я пойму, где тебе его искать, – попытался я хоть как-то подтолкнуть рассказ.
– Он, я... – начала она, долго молчала, потом спросила: – А ты правда хочешь его найти?
Я, честно говоря, этого совсем не хотел. Девушка, когда пришла в себя и отмылась в бане, стала премиленькой. Так что в том, что она хороша собой, Чувак оказался прав. Но то, что я не очень интересовался ее возлюбленным, к ее внешним данным отношения не имело. Мне нужно было, вообще-то, спасать Россию, а не устраивать личное счастье первой встречной красотки. Однако объяснять все это боярышне было слишком долго, да и ни к чему хорошему не привело бы, пришлось соврать:
– Конечно, хочу.
– Правда! – обрадовано воскликнула она. – А я сначала думала, что ты хочешь делать со мной то же, что и разбойники!
– А они это делали? – осторожно поинтересовался я, поймав себя на мысли, что и, на самом деле, хочу того же самого. Причем, даже очень.
– Я не знаю, – сказала Наталья, отводя взгляд. Ответ был достоин девичьей скромности, однако достаточно внятный, чтобы понять, что самое страшное, что может случиться с девичьей честью, уже произошло.
– Так ты, поэтому не хочешь возвращаться домой?
– Я боюсь, что батюшка меня убьет, – со слезой в голосе ответила она.
– Ну, ему можно ничего и не говорить, откуда он узнает, – коварно подсказал я лучший способ обмана родителей. – Тем более, что от этого не всегда бывают последствия, – добавил я, без уверенности, что она поймет, что имеется в виду.
– Правда ничего не будет? – обрадовалась она. Этого я гарантировать, само собой, не мог, попытался выяснить процент опасности:
– Это было много раз?
– Нет, только один, – не поднимая глаз, после долгой паузы ответила она.
– Тем более. Может, и пронесет.
Потом я подумал, что дело может быть не столько в разбойниках, сколько в ее пропавшем возлюбленном.
– А со своим любимым ты этим занималась?
– Не знаю, – пряча глаза, пошла Наталья проторенной тропой.
– И часто?
– Да, – еле вымолвила она.
Раскрыв все свои секреты, девушка облегчила душу и смогла улыбнуться. Потом успокоила меня насчет своей нравственности:
– Я знаю, что это делать грех...
– Ну, один Бог без греха. В старости замолишь.
Она не поняла скрытого юмора совета и решила разобраться со своими грехами тотчас:
– Как? Мне придется постричься в монахини?
– Это слишком. Будешь в храме, поставь свечку Пресвятой Богородице, она тоже женщина и, думаю, тебя поймет.
– Правда! – обрадовалась грешница. – А одной свечки хватит? Грехов-то у меня было...
Количество их, по девичьей скромности, Наталья не уточнила.
Я оказался не силен в теологии в части религиозных запретов и прощений на «сладкий» грех, чтобы назначать епитимьи.
Тем более, что я пока не полностью владел информацией о ее жизни, потому пришлось взять грех на свою душу:
– Думаю, хватит. В крайнем случае, покаешься на исповеди. Теперь рассказывай, куда делся твой друг.
– Я не знаю. Мы ночевали в лесу у костра. Я заснула, а когда утром проснулась, его там не было. Я ждала, ждала... Потом пошла его искать и заблудилась. Наверное, он вернулся, а меня там уже не было. Потом мне в лесу встретился какой-то человек. Он на меня набросился... я говорила. А потом отвел к разбойникам. Я хотела утопиться, но мне не дали. Тот их атаман сказал, что я теперь буду с ним. А потом меня отвели к вам и отпустили.
– Понятно, – сказал я, – значит, твой любимый пропал...
– Он тоже, наверное, как и я, заблудился, пошел за водой и не нашел дорогу назад...
– А кто он такой? – перебил я попытку девушки выгородить своего возлюбленного.
Наташа так задумалась, погружаясь в воспоминания, что глаза ее почти затуманились. Потом она смогла сосредоточиться и найти самые точные характеристики козлу, который ее соблазнил, увез из дома и бросил одну в лесу: – Он такой красивый, кудрявый и ласковый!
– Это и так понятно, кто он – боярин, подьячий, чем он в жизни занимается?
– Не знаю. Наверное, ничем. Афоня боярский сын, их имение рядом с нашим. Мы с ним встречались в лесу.
– Почему же он просто на тебе не женился?
– Его батюшка богатый, а мы... – Она, наверное, сначала хотела сказать «бедные», но потом подобрала более мягкий синоним. – ...не такие, как они.