До позапрошлой ночи.
– Сэр? Сэр, вы меня слышите? Может, еще нюхательной соли?
Боже милостивый, только не это! Далтон с трудом вынырнул из прошлого и обнаружил, что его голова снова комфортно покоится на ее мягких коленях, прикрытых многочисленными юбками. Она просто сама мягкость, решил он мечтательно. Была бы слишком худой, он бы почувствовал ее косточки. Была бы слишком пухленькой, он вряд ли смог бы так легко повернуться лицом к ее талии, чтобы прижать свой ноющий лоб к ее мягкому животу.
– Сэр Торогуд?
– Угу.
– Вы что, обнюхиваете меня?
– «Обнюхиваете». Какое замечательное словечко! Полагаю, именно это я и делаю.
– Понятно. Вы уверены, что это прилично?
«Прилично».
Это словечко не было замечательным. Это было давящее и холодное слово. На самом деле из всего литературного английского языка слово «прилично» было, вероятно, его самым нелюбимым.
– Сэр? Не засыпайте снова, сэр.
– Тогда поговорите со мной. Расскажите… о своем муже.
Холодные пальцы на его гудящей голове.
– Ну хорошо, если это поможет вам не спать.
– Как вы с ним познакомились?
– Я была знакома с его сестрой, поскольку работала волонтером в госпитале. Она несколько раз приглашала меня на обед, там я и познакомилась с ее младшим братом Бентли.
– И он вам понравился?
Он почувствовал, что она пожала плечами. Это движение отозвалось восхитительным эффектом на ее талии.
– Не сразу, хотя многие считали его довольно красивым. Мужчины обращали на меня так мало внимания, что я и на внимание с его стороны не рассчитывала. Он казался дружелюбно настроенным, не более.
– Как же в таком случае получилось, что вы вышли за него замуж?
– Как раз перед тем, как мой отец… скончался, подразделение Бентли было призвано на действительную службу. Он отправлялся на войну и был полон пыла и романтики. До того как отправиться на Пиренейский полуостров, прямо на похоронах, Бентли сделал мне предложение. Думаю, я приняла его от удивления, ну и, пожалуй, от облегчения.
– Облегчения?
Ее пальцы продолжали скользить по его волосам. Он подумал, что она вряд ли сознает, какое движение совершает ее рука. В этом тумане она казалась другой, более… приятной. Искренней и доброй, такой, какой ее описывала Агата.
– Облегчения при мысли, что у меня будет собственный дом, будущее, семья.
– А потом его убили?
– Да. А я осталась в полной зависимости от Беатрис.
Она замолчала. Далтону не хватало ее нежного голоса, потому что, слушая ее, он чувствовал, как затихают удары в голове, а мозг проясняется.
– Расскажите мне о ваших занятиях рисованием.
Казалось, она внезапно напряглась.
– Право, не стоит об этом и говорить.
– Но вы проявляете такой интерес к рисованию, а ваша племянница сказала мне, что вы очень хорошо рисуете. Как вы научились рисовать?
Он почувствовал, что она расслабилась, и спустя минуту ее пальцы возобновили свое восхитительное движение.
– Моя мать любила рисовать и писать маслом. В моих самых ранних воспоминаниях я вижу, как она направляет мою руку с карандашом, помогая мне нарисовать цветок. После ее смерти я начала рисовать сама, это помогало мне не забывать ее. В конечном итоге я рисовала, потому что у меня не было выбора. Рисование было способом хоть ненадолго отвлекаться от тягот жизни. Мечтать.
– А о чем вы мечтали? – шепотом спросил он.
Она не ответила.
– Полагаю, туман скоро рассеется. Стало заметно светлее.
Далтон открыл один глаз и тотчас закрыл. Действительно, стало светлее, и еще тусклый свет казался нестерпимо ярким его поврежденному мозгу. Он начал терять ход мыслей.
Он почувствовал, как прохладная рука легла на его щеку. Прохладные руки и теплые колени. Как он любит эту женщину! Как же ее зовут? Роза?
– Сэр, думаете, эти разбойники все еще там?
– Разбойники? – Нет, он должен ей сказать…
Он пошевелился, вновь протянув свою руку к ее пальцам.
– Когда туман рассеется, позовите Джона, уезжайте из парка и пришлите кого-нибудь за мной…
– Ш-ш-ш… Я этого не сделаю.
– Вы не понимаете. Я думаю, кое-кто пытается… вы не… в безопасности со мной.
– Эти люди охотились именно за вами? Я думала, они простые грабители.
– Даже разбойники остаются дома… в такую погоду. – Он сжал ее руку. – Я думаю… дело в карикатурах. Кто-то хочет, чтобы их больше не было. Я не могу… моя голова… если они поджидают, я не смогу… дать им отпор.
Чувство вины охватило Клару. Это она во всем виновата. Потом до нее дошел истинный смысл. О Боже! Они охотились не за ним. Они охотятся за ней. Кто-то желает ее смерти.
Глава 12
Опершись на руку лакея, миссис Симпсон вышла из экипажа перед домом Траппов. С озабоченным выражением лица она обернулась и посмотрела на Далтона, который остался сидеть в коляске.
– Вы уверены, что не хотите зайти и позволить мне позвать врача? А вдруг вы снова потеряете сознание?
Когда туман рассеялся, они с Джоном сумели поднять его на ноги и довести до экипажа. Всю дорогу, пока Джон вез ее домой, Далтон находился в сознании, не забывая, однако, что на мосту он часто впадал в забытье.
Он посмотрел на нее, с удивлением поняв, что не может вспомнить имя этой женщины.