— Дай мне еще, — умоляла я. — Пожалуйста, заставь меня кричать, пока я не забуду.
Пальцы Александра снова погладили меня, затем он скользнул одним глубоко внутрь, заставляя меня ахнуть и сильнее прижаться к его руке.
— Что забыть, прекрасная Каллалуна? — пробормотал он, убирая этот палец, а затем вводя два. — Скажи мне, что ты хочешь забыть, и я с радостью сделаю так, чтобы это произошло.
Я застонала, когда он двигал этими двумя пальцами в меня и из меня, но когда его большой палец нашел мой клитор, я вскрикнула.
— Ничего, — солгала я. — Все. Просто… заставь меня забыть. Пожалуйста.
К моему ужасу, в моих глазах скопилась влага, и я возблагодарила Аану и ее сестер-богов за то, что повязка скроет слезы от принца Александра, когда они потекут по щекам.
Он что-то проворчал, но больше не подталкивал меня к ответу, когда его пальцы погрузились в меня с возрастающей интенсивностью, которая заставила меня жаждать его член. Что-то подсказывало мне, что секс с принцем Александром доставит мне гораздо больше удовольствия, чем все, что я испытывала раньше.
Всего через несколько мгновений, когда его губы сомкнулись на одном из моих сосков, я разлетелась вдребезги. Крики эхом разносились по комнате, когда я скакала на руке принца, как одержимая, выжимая из этих пальцев все до последней капли удовольствия, в то время как мое влагалище сжималось и пульсировало от моего оргазма.
Александр не спешил слезать с меня, как будто ему не хотелось останавливаться. По правде говоря, я тоже. Что еще у него может быть припасено на остаток нашей ночи?
— Ты довольна, Каллалуна? — спросил он грубоватым тоном, и его палец слегка проследил дорожку моих слез вниз по щеке.
Внезапно потеряв дар речи, я прикусила губу и кивнула. Я была удовлетворена. Но я также чувствовала себя самым презренным человеком в наших землях. Как я могла это сделать? Как я могла позволить одному из королевских придурков Тейха использовать меня как одну из своих игрушек? Как я могла это сделать, чертовски хорошо понимая, какую боль я причиню этим моим новым друзьям…?
У принца вырвался страдальческий вздох, и он подвинулся, чтобы лечь рядом со мной, но не сделал ни малейшего движения, чтобы отвязать мои запястья от изголовья кровати.
— Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя так расстроило? Я вообще не привык к такой реакции женщин после оргазма.
Я горько рассмеялась и закатила бы глаза, если бы они не были прикрыты тканью.
— Уверена, что нет. Просто забудь об этом, я всего лишь страдаю от последствий своих собственных решений.
Он что-то проворчал, и у меня создалось впечатление, что он раздраженно провел рукой по волосам. Как у меня возник этот мысленный образ, я понятия не имела. Но это было так ясно, что я почти могла представить себе это.
— Ты оплакивала кого-то сегодня во время второй комнаты испытания, — прокомментировал он, и быстрая смена темы заставила меня вздрогнуть от жалости к себе.
— Ты наблюдал? — Спросила я, и он прищелкнул языком.
— Конечно, наблюдал. Этот этап теста задуман как тренировка разума. Ты сражаешься с человеком, которого боишься, а затем убиваешь того, кто тебе дорог. Итак, кого ты сегодня убила, Каллалуна? — Кончиком пальца он провел нежную линию вниз по моему боку, и мою кожу покалывало в ответ.
Я поджала губы и решила не отвечать. Но это было бы бессмысленно. Принц Александр произвел на меня впечатление человека, который добивается желаемых ответов, несмотря ни на что.
— Просто друг, — увильнула я. — Новый друг. Я думала, что ударила его ножом и… — Я сделала паузу, чтобы проглотить комок печали в горле. — До этого момента я действительно не задумывалась о том, как много они для меня значат.
— Они? — Повторил Александр, и я заметила свою оплошность.
Слишком поздно отступать, я коротко кивнула.
— Они. Но сейчас это не имеет значения. Они никогда больше не заговорят со мной, когда узнают, что я сделала с тобой сегодня вечером.
— Кто сказал, что они когда-нибудь узнают? — Предположил Александр. — Это могло бы быть просто нашим маленьким секретом. В конце концов, то, чего они не знают, не может причинить им вреда.
На долю секунды мне пришла в голову эта мысль. Но нет.
— Я не могу этого сделать, — твердо ответила я, качая головой. — Они заслуживают от меня большего, чем ложь и обман.
— Хм, — ответил он, продолжая рисовать узоры на моей обнаженной коже кончиками пальцев в течение некоторого времени. Странно, молчание между нами не было… неловким. Учитывая, что я была обнажена, мои запястья связаны, а глаза прикрыты тканью, то, что это не было неловко, говорило о многом.