Он лег и обнял ее, чувствуя дрожь волнения во всем ее теле.
И для него этот момент был самым волнующим и трепетным в жизни.
— Я люблю тебя, мое сокровище, моя восхитительная маленькая жена, — сказал он. — Теперь ты принадлежишь мне, и никто никогда не отнимет тебя у меня.
— Я люблю… тебя, — шептала Урса.
— А я обожаю тебя, — вторил он.
Но к чему слова, когда он целовал ее, и восторг блаженства заполнял каждую ее клеточку, и ей казалось, что она возносится к небесам.
Звезды сияли в ее груди.
Его руки и губы касались ее тела и вызывали в ней такой экстаз, о котором она и не подозревала.
И тогда звезды в ее груди неожиданно обратились в маленькие язычки пламени.
Было невозможно ощущать такой пожар страсти и оставаться живой.
И тогда маркиз сделал ее своею, и они стали едины, полностью растворившись друг в друге.
Маркиз разложил на столе свои схемы.
— Вот что мы можем предложить им. Это сделаешь ты, поскольку говоришь по-гречески намного лучше меня и сможешь точно объяснить назначение этого оборудования.
— Я сделаю это, — вдохновилась Урса, — и, надеюсь, он будет в восторге от того, что ты изобрел для него.
— От того, что мы предлагаем ему, — поправил ее маркиз. — Ты — часть этого плана, мое сокровище, и очень большая часть.
— Ты льстишь мне, — смутилась Урса, — но я рада слышать это. А пока я только еще пытаюсь понять довольно сложную конструкцию судна.
— Я знаю это, — кивнул маркиз, — и тебе все блестяще удается. Орестос непрестанно говорит мне, какая ты удивительная, и я начинаю ревновать, видя его внимание к тебе.
Урса рассмеялась.
После приезда в Афины она проявила большие способности в части убеждения греков, что изобретения маркиза уникальны, так как позволяют усовершенствовать их боевые корабли.
По сути дела, новое оснащение давало греческим судам преимущество над прочими кораблями в Средиземноморье.
Несомненно, их свадебное путешествие было самым необычным.
Сначала маркиз повез ее в Африку, поскольку там никто их не знал и не мог побеспокоить.
Он не хотел ни с кем говорить и смотреть на кого-либо, кроме нее.
Это были две недели такого неземного счастья, что Урса не могла представить, как они уедут оттуда.
Однако, пока они медленно продвигались по Средиземному морю, маркиз начал говорить с ней о своей работе.
Урса чрезвычайно увлеклась этим.
Она уже осознала, в чем может заключаться ее помощь.
Наконец они прибыли в Афины. Мистер Орестос уже ждал их.
Урса незамедлительно включилась в дела, как будто только и занималась всегда подобной работой.
Греки с большим энтузиазмом принимали все их предложения.
Были разработаны и приняты окончательные планы обновления греческого флота, и настало время прощания с Афинами.
— Куда мы направимся теперь? — спросила Урса.
Муж не отвечал, и она поняла — он держит что-то в секрете от нее.
— Что-нибудь случилось? — поспешно спросила она.
— Ничего плохого, мое сокровище. Даже, я бы сказал, весомый комплимент нам.
— В чем?
— В том, что у меня здесь.
Маркиз взял со стола конверт, и Урса увидела на нем печать с внушительным гербом.
— Ты хочешь прочесть это, — спросил он, — или мне рассказать его содержание?
— Лучше расскажи мне и постарайся смягчить удар, если там неприятность.
— Все не так уж плохо, — улыбнулся он.
Затем взглянул на нее и придвинулся ближе.
— Что-то я давно не целовал тебя, — возмутился он. — Когда ты начинаешь говорить со мной как партнер, я забываю в этот миг нежность твоих губ.
Он страстно притянул ее к себе и стал пылко целовать.
Она чувствовала, как желание вновь овладевает ими.
— Дорогой, подожди, мы должны закончить работу, — задыхаясь, еле проговорила Урса.
— Работа может подождать, работа — ничто по сравнению с моей жаждой, — ответил маркиз.
Он увлек ее из каюты, которую они превратили в рабочий кабинет, в каюту, где они спали.
Запер дверь и вознес Урсу на кровать.
Она не протестовала, поскольку успела постигнуть: нет ничего важнее, чем счастье, которое они обретали в объятиях друг друга.
Он снял мундир и галстук и вновь целовал ее.
Невозможно было о чем-либо думать — их поглотил всесильный экстаз.
— Я люблю тебя, — сказала Урса.
— Ты моя, — промолвил маркиз, — моя целиком. Скажи, существует ли еще что-нибудь на свете, кроме нашей любви?
— Больше нет ничего, — ответила Урса, — и я хочу, чтобы ты всегда чувствовал это.