— Смотри, если тебе интересно, — пробормотала она.
— А поговорить можно? Или лучше помалкивать?
— Как хочешь. — Фрэнсис налила масла в сковороду и поставила на плиту. — А что, тебе есть что сказать? — спросила она, а про себя подумала: или в чем-то признаться.
— Да нет. Ничего особенного.
Фрэнсис выдавила улыбку и предложила:
— Может, расскажешь о своем поместье?
— А почему ты спрашиваешь?
Она положила антрекоты на сковороду и занялась овощами.
— Я же вижу, как оно тебе дорого.
— Понимаешь, для меня этот особняк с детства олицетворял спокойствие, безопасность и… надежность.
— Понимаю. — Фрэнсис вздохнула и потянулась к полочке за специями. (Пару раз она ездила с шофером в супермаркет и закупила кое-какие продукты.) — Именно эти качества я ценила в Тони.
— Жаль, что каменные стены порой куда надежнее людей.
— А ты часто бываешь в поместье?
— С тех пор как стал самостоятельным, довольно редко. Но раньше я считал его своим домом. У моих родителей, как я теперь понимаю, были весьма своеобразные отношения. Отец любил мать, но супружеская верность никогда не была в числе его добродетелей. А мать любила его до безумия и сопровождала повсюду. Ей так было спокойнее… Ну а я большую часть жизни провел в поместье у Дианы.
— Тебе, наверное, досталось… — тихо сказала Фрэнсис, думая о том, что Ричард, судя по всему, пошел в отца.
— Только не надо делать из меня этакого бедного одинокого малютку, — поспешно возразил он. — Уверяю тебя, я никогда ни в чем не нуждался. И любви мне хватало. Даже когда умерла мать. Диана, хотя и потеряла единственного ребенка, не позволяла себе раскиснуть и по-прежнему окружала меня заботой.
— Я тебя понимаю, — тихо сказала Фрэнсис. — Ведь я тоже выросла без матери. Правда, я ее плохо помню. А тебе было еще тяжелее…
— После смерти матери отец очень изменился. Оказалось, что по-настоящему он любил только ее, а все остальное… так, пустяки… — Ричард помолчал. — Правда, через пять лет отец женился, но очень скоро развелся. Так и живет бобылем… Похоже, у него развился комплекс вины. Ведь мама умерла, и ничего уже не поправишь…
— Чем заправить салат? — спросила Фрэнсис, заметив, как он погрустнел. — Майонезом или маслом?
— На свой вкус. Мне все равно. — Ричард вскинул бровь. — Почему ты спрашиваешь? Неужели я похож на раба желудка?
Фрэнсис перевернула антрекоты и, бросив на него взгляд, с улыбкой ответила:
— Да нет, не очень.
А сердце у нее снова набирало обороты. Загорелый, подтянутый и такой сексуальный, что у нее кружилась голова, Ричард улыбался, лаская ее глазами.
— Расскажи мне поподробнее про дом, — попросила она, чтобы изменить опасное направление мыслей. — Ведь скоро день рождения Дианы.
— Традиционный загородный особняк, со всех сторон окруженный деревьями, и все такое… — Он пожал плечами. — Построен вроде бы еще при королеве Анне. Красный кирпич, простота линий — словом, классицизм. Правда, с тех пор много чего пристроили. Есть парадный зал, десять спален, да еще и Королевские покои.
— Королевские покои? — удивилась Фрэнсис. — Что это?
— Две спальни, а между ними гостиная, плюс гардеробная и ванная. Очень удобно. Говорят, там пару раз останавливались королева Виктория и принц Альберт.
— А зачем же тогда две спальни? — спросила Фрэнсис и принялась за салат. — Ведь Виктория была без ума от Альберта.
— Не знаю. Может, он время от времени брал тайм-аут, — с невозмутимым видом предположил Ричард, а в его глазах снова промелькнул юмор. — Между прочим, мы с тобой будем спать именно там. Когда я приезжаю в поместье, Диана всегда готовит для меня Королевские покои. — Помолчав, он предложил: — Давай, я накрою на стол?
— Ты? — Фрэнсис округлила глаза. — Сам или позвонишь в ресторан и пригласишь парочку официантов?
— Фрэнсис, не держи меня за идиота! — пробурчал Ричард и вышел из кухни.
Когда Фрэнсис принесла в столовую поднос с ужином, она чуть не ахнула: на белоснежной скатерти посверкивал хрусталь и столовое серебро, горели две свечи в начищенных до блеска серебряных подсвечниках. Она присвистнула и спросила:
— Ты не находишь, что это перебор?
— Может, и так, — согласился Ричард. — Хотя, кто знает, вдруг это первый и последний раз, когда мы с тобой тихо-мирно ужинаем дома?
— Ты прав! — преувеличенно бодрым голоском подтвердила Фрэнсис, ставя поднос на стол. — Такое событие грех не отметить.