— Так путешествуйте вместе.
— Он н-н-не может на кораблях, у него морская б-б-болезнь…
— Он же аквати.
— Ага…
Я буду до конца жизни гордиться собой за то, что сумела сдержать порыв и не расхохоталась в голос. Мало того, что у этого медведя характер ласкового телёнка, так он ещё и водный маг с морской болезнью!
— Воистину, другой такой странной пары в мире не сыскать, — сказала я предельно серьёзным тоном. — Мы обязаны пойти на всё, чтобы этот брак состоялся.
— Я не хочу сделать его несчастным, — вздохнула Бетель, наконец перестав всхлипывать. — И сама быть несчастной не хочу. Как тут быть?
— Дурочка, — с теплотой проговорила Эреза, вытирая ей щёки уже изрядно промоченным платком, — ну что ты так переживаешь? Он ведь прекрасно тебя знает. Знает и любит такую, как есть. Неужели ты думаешь, что он ждёт от тебя обычного поведения замужней леди, что ты вдруг проснёшься однажды утром примерной женой и матерью? Выбросишь свой перегонный куб, уберёшь начертания земель, станешь ходить на благотворительные балы и забудешь о том, чем когда-то грезила. Тангиль хороший человек. Он стремится к тебе по велению сердца и принимает все твои стороны, а не только те, что удобны и приглядны.
— Ох. — Бетель села и недоверчиво посмотрела на неё: — Ты правда так думаешь?
— Разумеется. Всякий раз, когда ты выделываешь очередное безумие, он смотрит на тебя так, будто ничего милее в жизни не видел, — проворчала Эреза. — Я скорее боюсь, что с его потворством ты совсем уж на голове ходить станешь, чем того, что он устанет от твоей… Своеобразности.
Поняв, что кризис миновал, я подцепила с блюда крошечный сэндвич и уткнулась в длинный свод принципов алхимической безопасности. Но так и бегала взглядом по первой строчке («Во время работы с документацией и реактивами категорически запрещено принимать пищу»), занятая своими мыслями.
В отличие от Бетель, меня брак вовсе не пугал. Напротив, ничего желаннее, чем назвать лорда Морнайта супругом, сейчас и представить не могу.
Проблема лишь в том, что я совершенно не имею понятия, какого он сам мнения на этот счёт.
Глава 46
Как назло, следующие несколько дней мы с лордом Морнайтом совершенно не виделись. То у него дела в парламенте и при дворе, то у меня вместо эликсира Лёгкой поступи упорно выходит нечто, удивительно похожее на солодовый виски — словом, оба мы были заняты.
В очередной раз отогнав молодчиков, что явились по цепочке сплетен выяснить рецепт, я возвращалась из Академии. Глаза уже слипались, я то и дело зевала в рукав, но вся сонливость мигом слетела, стоило услышать впереди знакомое имя.
— …а как же лорд Морнайт? — гудел бочковый бас. Лорда Фицроя, декана Терры, ни с кем не перепутаешь. — О нём многие говорят. Как только лорд Вайс ушёл в отставку с поста главы дипломатической службы, все сразу же стали пророчить ему это место. И то, что за два месяца нового главу так и не назначили, подогревает толки.
Личность женщины я определила раньше, чем услышала её голос. Насыщенный аромат духов солировал в хоре садовых запахов, перебивая их с бесцеремонностью базарной торговки.
— Верно. Он мог бы сделать головокружительную карьеру, если бы женился, — с важностью сказала леди Эскриг.
Они неторопливо шли по дорожке и как раз собирались свернуть к теплицам. Мне было в другую сторону, но как же упустить случай? Крадучись, я последовала за ним, тихая, как тень. Всего лишь небольшая прогулка перед сном, ничего предосудительного.
— Думаю, этого никогда не случится, сами понимаете, — вздохнул лорд Фицрой. Симпатия моя к нему тут же поубавилась. — Я знавал его до того ужасного случая — и мыслимо ли, чтобы человек переменился за один день? Но именно это с ним и произошло.
— Я знакома с ним не так давно, как вы… Но не казалось ли вам, что в последнее время в нём стало больше сердечности? Никто не может страдать вечно, река времени унесёт прочь даже самые великие горести.
— Не знаю, не знаю, — продолжил терять мою благосклонность лорд Фицрой. — Как по мне, шрамы остаются шрамами, даже если поросли быльём.
Леди Эскриг ответила приглушённым смешком:
— Ах, вечный спор Аквы и Терры. — Она вдруг остановилась, повернула голову в сторону, будто что-то заметила. — А вы как считаете, леди де Блас?
Сконфуженная разоблачением, я подошла ближе.
— Думаю, что вы оба правы, — проговорила я, подумав. — Шрамы становятся частью нас навсегда, отсекают что-то или прибавляют то, чего не было до. Но если мы выдержали то, что их оставило, если восстали из пепла — то сможем разгореться вновь.