— Она тоже не безупреч-чна. Во что превратится наша Академия, если сюда будут принимать бог знает кого?
Звякнула вилка. Недовольный парень взял рыжую за локоть и потянул:
— Идём-ка. Кому-то пора проветриться.
Кажется, он тоже был из огненных магов. Я сумела ощутить его злость, исходящую в стороны волной жара.
Жутковатое ощущение.
— Леди Фламберли бывает несдержанна на язык. Не придавайте этому большого значения, — сказала Эреза, аккуратно нарезая овощи в тарелке.
— Несдержанна на язык! — Бетель раскрыла рот, брови её смешно подскочили. Они вообще были слишком подвижными и жили своей жизнью. — Слышишь, Тангиль? Это теперь так называется.
— Что тут говорить… — понуро отозвался парень. — Несчастный человек пытается сделать всех вокруг несчастными, чтобы не страдать в одиночку.
— И в чём её несчастье? — слишком резко спросила я. — Бриллианты при ходьбе натирают?
А коварное здесь было вино. Вроде на вкус как компотик, а в голову ударяет сильно.
Водный маг посмотрел на меня. Глаза у него странные какие-то, словно в морскую пучину заглядываешь. Даже голова кружится. Подумав, я отставила бокал.
— За деньги можно купить многое, но только не счастье, — сказал он.
Я мысленно хмыкнула. Так может рассуждать лишь тот, кто никогда в деньгах не нуждался.
— А вот и нет, — заявила Бетель. — Я вчера купила алхимический перегонный куб и теперь счастлива до визга!
Эреза так и подпрыгнула:
— Ты сделала что?! — Секундная передышка, чтобы взять себя в руки. — Так. Чтоб в коттедже этой дряни не было.
— Почему сразу дряни? Ты же сама ими пользуешься, когда эликсиры свои делаешь.
— Я ими пользуюсь по инструкции.
— У моего тоже есть инструкция!
— Мало просто иметь её в наличии, ей нужно следовать. И первым пунктом идёт: «Не давать в руки детям». Даже если они выглядят на двадцать и считаются магами.
Кусавший губы Тангиль не выдержал и тихонько засмеялся.
Пока эти двое препирались, настало время перемены блюд. Я хотела было спросить, как проходит обучение, но вспомнила про записку. И теперь усиленно потирала виски, глядя как забирают опустевшие тарелки.
Было не так-то просто изобразить, что пытаешься что-то скрыть. И сделать это так, чтобы все заметили.
Ко мне наклонился внимательный Тангиль:
— С вами всё хорошо? В больших залах не лучшая вентиляция.
— Всего лишь небольшая мигрень. Наверное, мне придётся уйти к себе и лечь спать пораньше… Ах, нет. Это было бы ужасно невежливо.
— Всё в порядке, никто и слова не скажет, — заверил он мягко. — Вас проводить? Кажетесь уставшей.
Я выдавила фальшивую улыбку:
— Нет, не стоит. Мы же с вами не родственники, чтобы расхаживать вдвоём, презрев приличия.
«Презрев приличия», фу-ты ну-ты! Где я таких слов понабралась? Сама малость опешила от того, как хорошо вживалась в роль.
Моя внезапная холодность явно сбила Тангиля с толку. Он заметно огорчился, но настаивать не стал.
Я просочилась в коридор, оставив позади звон бокалов и тарелок, ароматы душистой воды и светскую трепотню. Из того, что я успела услышать по пути, складывалась любопытная картинка. Например то, что аристократы — такие же любители почесать языком и перемыть друг другу кости, что и простой люд.
Постукивая каблуками туфель, что любезно одолжила Эреза, имевшая тот же размер ступни, я прошла в сторону лестницы. Звуки здесь скрадывались, будто по углам расставили ловушки для эха, так что голоса услышала не сразу.
Ругались двое: мужчина и женщина. Голос мужчины был полон ярости, у женщины заплетался язык. Не в силах совладать с любопытством, я прокралась ближе, прячась в тенях за балюстрадой лестницы.
— …бесполезно. Мне всё это осточертело. Ты выставляешь на посмешище и себя, и меня, и наши семьи.
— О, да что ты говоришь? Ха, очнись, мальчик! — кривлялась Нарелия. — Да никому в целом мире до тебя и дела нет, если поблизости не крутятся твои братья! Лиам Триккроу — это фикция. Пустое место, как бы ты ни пытался прыгнуть выше головы.
Она пьяно рассмеялась прямо ему в лицо.
Снова пахнýло волной жара. Лиама перекосило, кулаки сжались до побелевших костяшек. Я испугалась, что сейчас он ударит рыжую, но тот сдержался.
— Если ты не одумаешься, я сделаю всё, чтобы разорвать эту помолвку. Я не шучу, Нарелия. Ты меня знаешь.
Девушка картинно приложила ладонь ко лбу и покачнулась:
— О нет, какая жалость! Ты угрожаешь тем, что исполнишь мою мечту? Так давай, действуй! Ты не перейдёшь в наш род, я не выйду за нелюбимого — все только выиграют! — Она вдруг перешла на шёпот, похожий на змеиное шипение: — Только мы оба знаем, что это пустые обещания. Никто не позволит нам решать. Или хочешь сказать, что сможешь пойти против воли папочки? Ну-ну.