На четвёртом, худеньком русоголовом пареньке, тряпкой висел плащ адепта воздушной стихии. Белый цвет в отсветах пожара казался жёлтым.
Он единственный смотрел не на огонь. И не на своего наставника, в это мгновение раздающего указания.
А на меня.
Так пристально, что стало не по себе.
Я занервничала моментально. Лицо незнакомое, вроде не сталкивались нигде раньше. Чего он тогда дыру во мне разглядеть пытается?
Я бы и ушла, может, но уж больно хотелось посмотреть на магию в деле. А то болтали о ней в столице много, а посмотреть со времён переезда так и не довелось ни разочка.
Тем временем старший маг закончил пространную речь и скомандовал:
— Порядок четыре, строй удержания площади и подавления силы. Эреза — на вас удержание балок и углей. Дей — создайте воздушный колпак, он не даст пламени и задымлению распространиться. Тангиль — притяните воду из окружающего пространства и напитайте сыростью стены. Лиам — в паре со мной. Левая сторона на вас. Не опаздывайте, минус десять единиц активности каждые пять секунд, иначе разгорится сильнее.
Адепт в огненном плаще, что мгновение назад раздражённо фыркал на толпу, сразу же подобрался:
— Понял, господин декан. Я не напортачу, — отрапортовал он.
Красивое лицо стало сосредоточенным, длинные пальцы сложились в магический знак.
И я увидела…
Нет, я почувствовала, как от рук адепта и его наставника исходит волна силы, устремлённая к пламени.
И хотя позы и жесты других адептов тоже говорили о применении дара, ничего необычного я не заметила. Я озиралась, поглядывала на лица вокруг, надеясь, что колдовство заметили все — и дело вовсе не во мне.
Но люди в толпе таращились, как и прежде: кто с недоумением, кто с опасливой настороженностью.
Словно ничего не происходит.
И только когда пламя стало опадать, слитно выдохнули в изумлении.
А парень в белом всё глазел на меня и точно заметил, как я башкой верчу. Кажется, он всё пытался разглядеть мою правую руку…
Осознав что к чему, я чуть не расхохоталась в голос. У каждого одарённого в день совершеннолетия на запястье проступает метка стихии. Заподозрить в этом меня, серьёзно? А то по одежде не ясно, что я из простых.
Ужасно хотелось подразнить этого дурачка.
Делая вид, что не замечаю направленного в упор взгляда, я усердно потёрла запястье через рукав. Парень аж рот раскрыл.
Что же, это было просто.
Продолжая игру, я затравленно посмотрела по сторонам, будто страшилась чего-то. А потом «заметила» адепта, что так беззастенчиво таращился.
— Ох! — пискнула я, как придушенная мышь.
Разыграв волнение, сунула руку в карман передника и поспешила спрятаться за спинами. Давясь от смеха, выбралась из толчеи.
Как же с ними легко. Со всеми легковерными простачками, что попадаются на мою удочку.
ߜߡߜ
Следующим утром, умываясь над ведром с водой, я всё ещё чувствовала слабый запах гари, исходящий от волос. Голова трещала так, будто по ней изнутри молотили. Всю ночь мне снились огненные вспышки, в которых я то исчезала, то появлялась вновь, облачённая в красные одежды.
Стряпухи ещё не спустились, стенной очаг холодным и пустым оком взирал на меня. Словно мёртвая глазница. От этого зрелища меня вдруг разобрала тоска. Куда веселее, когда закопчённые бока лижет огонь, и на весь трактир разносятся вкусные запахи.
Глядя на отражение в ведре, я запустила руки в волосы, зачёсывая пряди назад.
И вдруг отшатнулась.
Покачнулся задетый стол. Застучало по полу упавшее яблоко. Кожура его была глянцевой и красной.
Такого же цвета, как треугольник из тонких линий, проступавший на правом запястье.
Он был ещё не слишком ярок, но виднелся отчётливо.
Ни с чем не спутаешь.
— Это ещё что такое? — пробормотала я.
Ничего хорошего нет в том, чтобы видеть невозможное.
А в том, что это невозможно, сомнений не было — чтобы ребёнок унаследовал дар, оба родителя должны быть магами. Прописная истина, с которой не поспоришь.
Даже если мой папаша и был каким-нибудь безголовым виконтом, зачавшим бастарда, мать-то ни капли дара не имела!
Этого не может быть. А значит, этого нет.
Пошутить вздумали? Вот отмоюсь — и верну шутнице сторицей.
Я ожесточённо скребла и тёрла кожу, пытаясь оттереть знак. Золой и щёткой, щёлоком, в котором стряпухи отмачивали полотенца. Сбегала даже за куском мыла, хранимым для особых случаев. Растёрла запястье до красноты, но так и не избавилась от треугольника.
Я уселась прямо на пол, растерянно глядя на руку.