Преувеличенная (с позиции стороннего наблюдателя) боязнь попасть в неловкое положение приводит к стремлению уйти от конфликта, избежать возможного афронта, к отказу от даже весьма умеренного риска. Постоянно преследует страх: «вдруг что-нибудь выйдет не так, об этом узнают другие и будет стыдно». Этим объясняется настороженность ко всякого рода нововведениям — лучше придерживаться добрых, испытанных временем обычаев. Опасение нежелательных последствий нередко влечет за собой уклонение от самого действия, могущего привести к таковым.
Все, что происходит с человеком, предопределено, на роду написано. И если он остался без денег, это не из-за непредусмотрительности, просто «так уж было суждено, от судьбы не уйдешь». Такая «философия» помогает устоять в самых критических обстоятельствах, но в целом оправдывает бездействие.
Чтобы не попасть в положение уаланг хийа разумнее вообще ничего не предпринимать и уповать на то, что все образуется само собой, бахала на анг Даос, как говорят тагалы («пусть бог сам отвечает»), или просто бахала на, что примерно соответствует русскому «авось», «будь что будет».
Данной фразой прикрывается фаталистическое, пассивное отношение к жизни: «Ты уверен, что тебе удастся это?» — Бахала на. «Не трать последние сентаво на ненужные вещи, ведь детям нечего есть». — Бахала на. «Зачем ты ставишь последние гроши на петушиных боях?» — Бахала на. «Надо закрепить колесо на машине». — Бахала на. «Почему ты пришел на занятия, не приготовив задания?» — Бахала на.
Чувствительность к престижу, легкая уязвимость, обостренное самолюбие объясняет и агрессивность филиппинцев. Это отражается в пословицах: «Удар ножа не так ранит, как слово», «Лучше быть убитым, чем попасть в положение уаланг хийа (бессовестного)». Оскорблением считается и пренебрежительное высказывание об одежде, и нечаянное столкновение в толпе, и, естественно, нелестный отзыв о родственнике (за это могут и жизни лишить).
«Сильный человек» способен прийти в негодование просто из-за «вызывающего вида» (нередки драки, ссоры и даже убийства по этому поводу в местах общественных увеселений), «маленькому человеку» в ряде случаев приходится глотать обиду. Впрочем, когда затрагиваются самые глубины души, то и у него реакция бывает страшной. Речь идет об амоке — неоднократно описанном в литературе состоянии бешенства, безумия, при котором человек становится неуправляемым, одержимым, убивает всех без разбора, а потом себя. Мало кто выживает после такого приступа, уцелевшие же абсолютно ничего не помнят о том, что произошло.
О случаях амока довольно часто сообщают газеты, многое мне рассказывали знакомые. Обычно этому состоянию бывает подвержен бедняк, чаще всего отец семейства, который незадолго перед тем пережил какое-то потрясение, вызванное материальными затруднениями (увольнение с работы, отказ в денежной ссуде и т. п.). Нередко глава семьи убивает жену и детей, а затем всех подвернувшихся под руку, пока его не прикончат.
Вот факт, который допустимо считать более или менее типичным. В порту города Себу, на пирсе, сорокалетний человек убил жену, пятерых детей, двух посторонних людей и тяжело ранил еще одного, прежде чем его пристрелили. Все это произошло за пять-шесть минут. Следствие показало, что убийца был крестьянином, который, соблазнившись рассказами о привольной жизни на Минданао[8], решил попытать счастья на новом месте. Он продал все, что имел, но вырученных денег не хватило даже на билеты. Несколько дней семья жила на пирсе, потом деньги вышли, и произошла катастрофа.
Подоплека этого события достаточно очевидна. Измученный нуждой человек снялся с насиженного места, порвал связи с близкими людьми (субъективно уже одно это воспринимается как необычайно серьезный шаг: человек как бы «ампутировал» свою личность). Будучи главой семьи, он отчетливо сознавал ответственность перед женой и детьми, и, когда нечем стало кормить их, наступила трагическая развязка. Все это должно было неизбежно представляться как полный распад личности, разрушение «я». И гибнущая личность, уже находясь за гранью безумия, предприняла последнюю, несомненно патологическую попытку самоутверждения.
Во всех случаях амока отчетливо прослеживаются одни и те же обстоятельства: бедственное положение, а отсюда невозможность выполнить свои обязательства по отношению к близким, что субъективно означает коней существования, и нередко конец кровавый. Амок, столь характерный для малайских народов, есть форма протеста против общей неустроенности жизни, крайнее проявление системы хийа[9]. Социальный смысл данной системы состоит в том, что человек боится оторваться от своей группы: для него это равносильно окончательной гибели, ибо разрываются самые священные узы, составляющие личность. В филиппинских условиях именно через принцип хийа устанавливается связь с обществом в сфере морали и нравственности, этот принцип служит инструментом социализации. Он, как и принцип «внутреннего долга», поддерживает единообразие поведения, в нем заключено наказание за пренебрежение к общепринятым нормам. Система хийа служит защитным механизмом и за неимением лучшего в какой-то степени оберегает «маленьких людей», однако она отнюдь не мешает и «сильным». Рабочий, требующий улучшения условий труда, — нарушитель норм поведения, человек уаланг хийа («неблагодарный, ему дали работу, а он…»), крестьянин, недовольный условиями аренды, — тоже уаланг хийа («да ведь он и жив-то лишь благодаря помещику»), Эта система предполагает одобрение поступков индивида извне, со стороны влиятельных лиц. «Маленькому человеку» далеко не безразлично, что о нем думает «сильный», и оба всегда это учитывают. Налицо страх конфликта с «сильным человеком», страх подвергнуть свое «я» опасности. Концепция «я» везде строится в соответствии с ожиданиями общества, а поскольку филиппинское общество строго иерархично, постольку самое главное — оправдать ожидания старших, начальства, вообще «сильных людей». Отсюда стремление соответствовать ожиданиям, стремление к выполнению всех установлений, к подавлению любых проявлений протеста.
Теоретически принцип хийа свидетельствует о недостаточном развитии индивидуальности, о том, что человек еще не оторвался от рода и связан с ним, как пуповиной, этим принципом. Личность может относиться к обществу по-разному. В классово-антагонистическом обществе для нее характерно либо отчетливое сознание своей отдельности, отчужденности (и как результат — неприятие, бунт), либо конформизм, что предполагает необходимость на каждом шагу оглядываться на окружающих, не поступать вразрез с действиями других и вопреки их ожиданиям. Последнее есть удел многих филиппинцев. Преобладает стремление раствориться, причем даже не в обществе в целом, а в какой-то группе, прежде всего в группе родственников, вообще людей, связанных отношениями «внутреннего долга». Человек ищет укрытия и безопасности в этом убежище и защища ет его всеми наличными средствами. Филиппинцу бывает очень трудно решать вопросы самостоятельно, и он старается уйти от них. Отсюда робость и застенчивость.
Но робость и застенчивость сменяются резкостью, напористостью (с точки зрения стороннего наблюдателя — даже агрессивностью), когда он выступает как член группы, с которой слит.
Часто приходится слышать, особенно от образованных филиппинцев, что принцип хийа есть проявление «колониального мышления» и, как таковой, служит главным тормозом на пути развития страны. С этим едва ли можно согласиться. Данная система сложилась задолго до колониального периода. Колониализм не породил, а лишь использовал ее. Она — следствие определенного уклада жизни, никак не его причина, и только изменения в укладе могут изменить саму систему. Пока же она выполняет вполне определенную защитную функцию, что отмечалось ранее, и в рассматриваемых конкретных условиях играет реакционную роль. В каких-то иных условиях она могла бы содействовать воспитанию скромности и человеческого достоинства. Основное препятствие развитию страны заложено не в системе хийа и вообще не в сфере морали и нравственности, где лишь отражается социальная действительность, а в самой этой действительности.
9
Сами филиппинцы не склонны усматривать состав преступления в действиях человека в состоянии амока, которое они считают состоянием невменяемости.