Церковь достаточно сильна, чтобы заставить слушать себя. Она представляет собой мощную организацию, объединяющую отлично вымуштрованных служителей и имеющую богатый многовековый опыт служения господствующему классу. Помимо этого она осуществляет и «контроль над умами». Ей принадлежат на Филиппинах 917 средних школ и около 200 колледжей и университетов с общим числом учащихся 804 тыс. Фактически она руководит каждым шагом прихожан. После службы им вручают своеобразные путеводители по кинотеатрам, теле- и радиопрограммам, в которых указывается, какие фильмы и передачи дозволены всем прихожанам, какие только взрослым, какие «избранным» по особому разрешению священника и какие, наконец, запрещены всему приходу. Внизу сделана приписка: «Если фильм не назван, следует посоветоваться со священником». (Из взятого мною на память путеводителя явствует, например, что взрослым филиппинцам не возбраняется смотреть «Войну и мир» — американский вариант.) Аналогичные руководства определяют выбор печатных произведений. И, надо сказать, запреты нарушаются редко, духовная цензура достаточно эффективна, хотя и не подкрепляется соответствующими правовыми установлениями.
И тем не менее усложнившаяся действительность ставит церковь перед новыми трудностями. Раньше существовал незыблемый миропорядок, при котором функции были четко разграничены и каждому отведено свое место (бог — на небе, король — в Мадриде, губернатор — в Маниле, помещик — в имении, а крестьянин — в поле).. Теперь же короля в. Мадриде нет, губернатора в Маниле тоже, помещик, правда, еще в имении, но крестьян далеко не всегда удается убедить в справедливости такого порядка. По мере роста классового самосознания они все активнее начинают бороться за свои права, что грозит опрокинуть социальную пирамиду. Церковь понимает это и берет на себя ответственную, с точки зрения правящей олигархии, задачу: направить выступления рабочих и крестьян в более спокойное русло, отвлечь их от классовой борьбы, подменив ее «борьбой за претворение в жизнь христианских идеалов любви и братства». Именно эту задачу выполняет, и не без успеха, Христианское социальное движение, опору которого составляют люди, прошедшие курсильо.
Руководители движения позволяют себе резко критиковать скомпрометированных представителей правящих кругов, они выработали свою «теорию насилия», получившую одобрение церкви. По сути дела, эта теория направлена прежде всего против революционного движения, но она же может быть использована и против правящей верхушки, если та не согласится на некоторые уступки. Церковники отлично знают, что для сохранения интересов класса в целом порой следует идти на ущемление интересов отдельных его представителей. Как образно выразился лидер Христианского социального движения бывший сенатор Рауль Манглапус, «надо, конечно, увеличивать общественный пирог, но необходимо допустить к нему большее число людей. Иначе кое-кто возьмет этот пирог и запустит его нам в физиономию. Тогда погибнут свободы и наступит всемирный хаос, а нам останется только вытирать слезы».
Идеологи движения выступают с демагогическими заявлениями в защиту простого тао (осуждают эксплуатацию, превращение человека в придаток машины, коррупцию и взяточничество), но одновременно пропагандируют классовое сотрудничество. Они не забывают упомянуть о традиционных филиппинских ценностях, утверждая, что эти ценности вполне совместимы с христианскими добродетелями и противоречат идее классовой борьбы. Главную задачу лидеры движения определяют как ненасильственное перераспределение богатств демократическим способом в духе христианской справедливости. Движение получает поддержку иностранных кругов, которые рассчитывают, что оно лучше справится с растущим недовольством, чем любая из двух буржуазных политических партий, действующих на Филиппинах.
Наиболее активной частью церковников являются иезуиты. В свое время, в 1767 г., они были изгнаны с архипелага и вернулись сюда в 1859 г. Лишившись земельных владений, они проявили поразительную гибкость и изыскали новые пути для укрепления своего влияния — они даже факт изгнания обратили в свою пользу: «Мы всегда не ладили с властями предержащими, так как неизменно были на стороне простых верующих». Учитывая тягу филиппинцев к образованию, иезуиты направили свои усилия в сферу просвещения, где удерживают прочные позиции и поныне. Поэтому ненависть к монахам на иезуитов почти не распространялась. В них видели и видят сейчас в первую очередь просветителей. И они действительно тщательно изучают культуру и психологию филиппинцев, социальные процессы, происходящие в обществе, и применяют результаты исследований в своей деятельности.
Иезуиты особенно тесно связаны с правящей олигархией, откуда вербуют своих служителей. Духовники крупнейших филиппинских магнатов и политических деятелей — почти обязательно иезуиты, их колледжи и университеты доступны, как правило, только верхушке. Члены ордена поддерживают контакты с его американским отделением и получают от него финансовую помощь. Хотя они не останавливаются перед выступлениями против церковной бюрократии и государственной машины (некоторые даже обучают молодежь строительству баррикад и методам борьбы с полицией) и лучше других понимают, что только реформы способны предотвратить социальный взрыв, они остаются частью правящей олигархии и пекутся об ее интересах.
Другие христианские церкви. Помимо католической на архипелаге существуют и другие христианские церкви. Наиболее крупная из них — Независимая филиппинская церковь, или церковь Аглипая, называемая так по имени ее создателя. Возникновение ее определялось причинами не столько религиозного, сколько политического характера — оно явилось реакцией на засилье монашеских орденов. Уже говорилось, что в период испанского господства должности приходских священников на островах занимали преимущественно представители черного духовенства. Даже к концу указанного периода 611 приходов из 792 управлялись испанскими монахами (в стране их насчитывалось 2369, а священнослужителей-филиппинцев — всего 675). Место это приносило доход и давало власть. Обладатель его кроме непосредственной обязанности — печься о душах паствы — инспектировал школы, медицинские учреждения, проверял правильность взимания налогов, контролировал муниципальный бюджет и имел решающий голос при избрании должностных лиц.
Все попытки лишить монахов приходов и, значит, огромных выгод и привилегий ничего не дали: явное нарушение церковных установлений оправдывалось тем, что христианство на Филиппинах еще нс укоренилось (данный аргумент использовался вплоть до конца XIX в.) и, следовательно, страна остается полем деятельности миссионеров, т. е. монахов, а не белого духовенства.
Они всячески препятствовали выдвижению священников-филиппинцев и не допускали их к управлению, утверждая, что последние-де из-за своих «моральных качеств и темперамента» не способны позаботиться даже о собственной душе. Такая дискриминация — отношение к филиппинцам как к верующим второго сорта — крайне оскорбляла их. Не случайно местные священники были в числе самых активных участников антииспанских выступлений.
Во время революции 1896 г. правительство повстанцев лишило монахов всякой власти, конфисковало их земли и одобрило идею образования национальной церкви, т. е. организации, в которой все — от служки до архиепископа — должны были быть филиппинцами. Ее основателем явился Грегорио Аглипай, капеллан революционной армии, высоко поднявшийся по ступеням церковной иерархии, но так и не получивший сана епископа из-за цвета кожи. Аглипай собрал в октябре 1899 г. представителей местного духовенства и провозгласил создание национальной церкви. Она признала власть Рима, но отказалась подчиняться испанскому архиепископу. Впрочем, она просуществовала только два месяца, а затем прекратила свою деятельность. Аглипай возглавил один из партизанских отрядов.
Вопрос о положении филиппинских священников с еще большей остротой встал после изгнания испанцев. В начальный период американского господства монахи потребовали возвращения своих владений и выплаты арендной платы за все годы революции. Американцы сразу почувствовали ненависть филиппинцев к монахам и рассудили, что удовлетворение этих требований может быть понято населением архипелага, мечтавшим освободиться от духовного диктата орденов, как возвращение власти Испании и неизбежно вызовет взрыв недовольства, прежде всего крестьян — бывших арендаторов монастырских земель.