Но в современных условиях контакты с людьми не ограничиваются узким кругом близких, и риск открытой конфронтации неизмеримо возрос. Поэтому тао делает все, чтобы переложить угрозу возможного столкновения на посредника. Эту традиционную роль и стал выполнять пулитико, задача которого, в частности, состоит в том, чтобы ограждать своего избирателя от соприкосновения с властью, вообще с внешним миром и улаживать возникающие между ними конфликты[25]. Избиратель как бы передает ему свое право влиять на существующий порядок в обмен на то, что тот «принимает удар на себя». Не правительственный чиновник, а именно выборное лицо олицетворяет для тао защиту. Только за ним он признает право распоряжаться собой: он голосовал за него и, следовательно, вступил с ним в отношения «внутреннего долга». Ему он доверяет больше, чем чиновнику, на заботу которого рассчитывать не приходится: тот ему ничем не обязан, а признается лишь правило «услуга за услугу».
Администратор присылается из центра, и филиппинец знает, что это произошло без его участия, и поэтому не ждет от него никакой помощи. Но и себя считает свободным от обязательств по отношению к органам власти, представители которых назначаются сверху. Без одобрения своего пулитико он не станет выполнять их приказы и распоряжения.
Успех деятельности правительственного органа зависит от того, насколько ему удается найти контакт с пулитико. Последний же по принципу взаимности за свое содействие требует права вмешиваться в работу государственных учреждений, прежде всего пристраивать своих подопечных. Любую должность — от вахтера до министра — можно получить лишь по протекции пулитико разных рангов. Поэтому связи с ними очень важны. Чувстве уверенности, которое в развитом капиталистическом обществе дает прежде всего обладание капиталом, на Филиппинах обеспечивает близость к сильным мира сего; и если капиталист стремится обезопасить себя, вкладывая капитал в разные предприятия, филиппинец с той же целью старается установить добрые отношения с возможно бóльшим числом власть имущих. Эксплуатируемые массы оказываются привязанными к правящей верхушке.
Такой порядок вещей способствует достижению узких, личных (в лучшем случае — групповых) целей и плохо вяжется с классовыми, а также национальными целями. Но он вполне устраивает господствующую элиту, поскольку разобщает трудящихся. Многие филиппинцы не очень верят в различного рода объединения, призванные защищать интересы своих членов, а отдают предпочтение испытанной иерархической структуре. «От помещика можно получить больше, чем от соседа-арендатора, от хозяина предприятия — больше, чем от товарища по работе; пулитико сразу и немедленно откликается на просьбу, тогда как через союз себе подобных мало чего добьешься».
Филиппинцы в массе своей не склонны сотрудничать в организациях, и последние существуют недолго — обычно до тех пор, пока во главе их стоит энергичный руководитель, способный привлечь сторонников. Как только он уходит или охладевает к работе, организация просто распадается, ибо ее членов объединяют не общие идеалы, а личная преданность руководителю.
Даже прогрессивные организации не свободны от этих недостатков. Вот что пишет один из участников движения хуков, возглавлявшегося коммунистической партией: «В ходе борьбы хуков обнаружилось одно серьезное явление — развитие личной преданности бойцов отдельным выдающимся военным руководителям… верность не столько движению в целом, сколько определенному командиру, в результате чего люди послушно шли за ним и в его правильных действиях и в ошибочных. Это случалось каждый раз, когда партийное руководство ослабевало или политическое просвещение было в упадке. Некоторые из подразделений приходилось по этой причине расформировывать и отправлять бойцов в разные отряды, чтобы выработать у них преданность принципам движения, а не отдельным личностям».
За последние два десятка лет в общественной жизни страны промелькнуло великое множество названий организаций. Некоторые насчитывали сотни тысяч и миллионы человек, получили признание в общегосударственном масштабе, по все они исчезли, уступив место новым. Их, видимо, постигнет такая же участь.
Упор на личные отношения позволяет олигархии не опасаться за исход выборов: у нее достаточно средств для того, чтобы добиться нужного результата. По закону каждый гражданин имеет только один голос, но на практике «сильные люди» распоряжаются многими голосами и держат власть в своих руках. Привязанность крестьянина к помещику позволяет безбоязненно допускать шумные предвыборные баталии — они ведутся в пределах господствующего класса и не угрожают ему в целом.
Политическая борьба за получение выборных должностей характеризуется рядом специфических черт. В новых условиях одной из важнейших услуг, оказываемых «маленькими людьми», стал голос избирателя. Тао знает, что его голос имеет ценность, и рассчитывает за него получить кое-что взамен — и не в виде законодательства, облегчающего его положение, а в виде конкретных благ. Обычно за его голос ведется борьба, ибо выставляются несколько кандидатов, и он, стремясь извлечь максимальную выгоду, его просто-напросто продает. (Кстати, некоторые исследователи склонны усматривать в этом известный шаг вперед: раньше-де тао послушно следовал указке помещика, теперь же распоряжается своим голосом и отдает тому, кто больше платит. Но больше опять-таки платит «сильный человек», и, значит, тут мало что меняется.) Подкуп во время выборов, особенно президентских, на Филиппинах явление обычное. Бывает, что на финансирование выборной кампании, и в первую очередь на «покупку голосов» расходуется до 10 % национального бюджета.
Механизм подкупа не лишен интереса. Надежнейший источник информации по данному вопросу — провалившийся кандидат: он непременно сошлется на то, что победа его противника была куплена (причем объяснит, что противник оказался богаче, т. е. тем самым признает, что и сам не гнушался подкупом). Впрочем, слово «подкуп» здесь не совсем подходит: по нашим понятиям оно подразумевает нарушение закона, по местным юридическим установлениям — тоже, но этические принципы не считаются затронутыми: ни дающий, ни берущий не ощущают никаких угрызений совести, поскольку плата за голос — это норма. Напротив, отказ от платы смутил бы обе стороны и был воспринят как нарушение этики, ведь дающий в таком случае проявил бы жадность (что нетерпимо в «сильном человеке»), а берущий — гордыню и заносчивость (что нетерпимо в «маленьком человеке»).
Обычно цена за голос колеблется в пределах от 1 до 3 песо, но, если сталкиваются несколько кандидатов, подскакивает до 25–30 песо. Подкуп осуществляется через посредника (без него и тут не обойтись), называемого «добытчик голосов» (vote getter). На уровне барио ему достаточно поддерживать хорошие отношения с несколькими влиятельными семьями, которые доверяют ему и голосуют по его указанию. Во время выборов в муниципалитет возникает нужда в двух-трех «добытчиках» в каждой деревне, на выборах конгрессмена или губернатора провинции — соответственно в трех-пяти в каждом муниципалитете, наконец, на президентских выборах — от 12 до 25 в каждой провинции. Сами «добытчики голосов» называют себя лидерами. Лидер не обязательно является и пулитико, им может быть человек, не домогающийся должности для себя, но активно воздействующий на процесс выборов. Как правило, он в чем-то зависит от пулитико, поэтому, знакомясь, обычно представляется так: «Я лидер конгрессмена X в городе N».
Слово «лидер» на Филиппинах не означает, что данное лицо чем-то или кем-то руководит, наоборот, прежде всего оно означает, что данное лицо — подчиненное и действует в интересах определенного пулитико. Лидер низшего уровня не занимает никакого поста. Им может стать любой человек, пользующийся доверием односельчан, чаще всего — зажиточный крестьянин, которому прочие чем-то обязаны, но иногда и крестьянин победнее, если его уважают и прислушиваются к его советам. В последнем случае он почти наверняка перейдет в разряд местных «сильных людей», ибо за обеспечение голосов получит весьма ощутимые блага от деятеля, добивающегося его услуг. Лидер должен быть чутким к запросам односельчан, оказывать им помощь, участвовать в организации фиест, иметь связи с муниципальными властями, т. е. опять-таки должен быть «сильным человеком» по деревенским стандартам. Капитан де барио обычно бывает лидером мэра, мэр и члены муниципалитета выступают лидерами членов провинциального правления, губернатора и конгрессмена, а последние могут быть лидерами сенатора, вице-президента и президента.
25
Правительство кажется чем-то далеким, недоступным и недружелюбным; основные представители центра на местах — сборщики налогов, жандармы и прочие лица, едва ли способные вызвать симпатию.