По примеру США на Филиппинах практикуется перераспределение государственных должностей в пользу партии, победившей на выборах, что, надо сказать, полностью соответствует филиппинским представлениям о необходимости отблагодарить за поддержку в предвыборной борьбе. Пулитико, чтобы остаться у власти, обычно становятся членами победившей партии, благо для этого не надо менять убеждений. Так не все ли равно, за какой партией идти? Главное — за каким человеком.
Большой бизнес, который в значительной мере финансирует выборные кампании, отлично учитывает это и тоже ориентируется почти исключительно на личности, на шансы того или иного кандидата, а не на его политическую платформу, что тоже стирает различия между партиями. В сущности, они руководят борьбой между отдельными представителями элиты и не способны включать в свои программы более или менее отчетливо сформулированные требования избирателей (последние часто их вообще не выдвигают). Как признают сами филиппинцы, в стране нет двух партий, а есть два механизма перераспределения власти между борющимися за влияние группировками внутри элиты, и каждый волен выбирать себе механизм или менять его по своему усмотрению. Сходство платформ, состава и организационной структуры двух партий позволяет правящей верхушке в целом намечать наиболее удобных исполнителей своей воли, не принимая во внимание их партийную принадлежность.
Сделки между представителями обеих партий всегда возможны, и ни одна из них не стремится найти опору в массах, хотя именно для них, по уверению пулитико, и существуют партии. Вся деятельность их основывается на традиции личного улаживания разногласий. Для нее характерна огромная, даже подавляющая роль руководителя, вокруг которого группируются сторонники. Поражение пулитико высшего ранга означает, что у него исчезает возможность оказывать услуги своим лидерам. Те в таком случае предлагают свои услуги победителю. Если, скажем, президентом стал националист, то конгрессменам-либералам трудно рассчитывать на «солонину» — на получение средств для своей провинции: иссякает источник, из которого платят избирателям. Чтобы сохранить влияние, лидеры, т. е. пулитико низшего ранга, переходят в партию победителя, и это никого не шокирует — напротив, рассматривается как проявление заботы об избирателях.
Мэр одного из городов, ставший, подобно многим его коллегам, либералом после того, как президентом был избран либерал, высказался достаточно откровенно: «Давайте смотреть фактам в лицо. Если вы не в партии большинства, то вы ничего не получите от Малаканьянга (президентский дворец. — И. П.), ни о какой «солонине» не может быть и речи. Вы окажетесь не в состоянии сделать что-нибудь для своего города, и, значит, вас не выберут на следующий срок».
Другой пулитико, рангом повыше (губернатор), в такой же ситуации заявил: «Моя провинция экономически слаба. Ее годовой доход всего 320 тыс. песо, и она не стоит на собственных ногах (имеются в виду отчисления в местный бюджет. — И. П.). Я не могу позволить себе роскошь перечить Малаканьянгу».
Популярный деятель — националист, решивший, что у второй партии на текущий момент более сильные позиции на местах, не задумываясь, перейдет к либералам, и те охотно примут его, учитывая его популярность. Поэтому никто не удивляется тому, что фактически почти все руководители (не исключая и президента) пришедшей в 1965 г. к власти партии националистов были когда-то либералами. Есть люди, которые меняли партийную принадлежность несколько раз. Партия же лишена возможности наказать своего нелояльного члена из опасения, что он уйдет к противнику и тем усилит его. «Перелеты» шокируют даже американцев, подлинных творцов двухпартийной филиппинской системы: здесь не удается уловить и таких различий, какие существуют между республиканцами и демократами в США. Но, с точки зрения жителей архипелага, основные моральные нормы этим не нарушаются, и, несмотря на негодующие голоса людей, получивших европейское образование, подобная… практика сохраняется.
Естественно, что и рядовые избиратели не придают никакого значения различиям между партиями. Для большинства из них это просто условность — они знают только конкретного пулитико, от которого ожидают услуг. Вот данные социологического обследования. Из 493 опрошенных избирателей 61 % сказали, что им неизвестно, в чем разница между партиями; 2,2 % — что в одной из партий «люди получше»; 3 % — что у одной из партий больше денег; 6 % — что одна партия, находясь у власти, надежнее обеспечивает правопорядок, и только 6 % нашли принципиальные различия в платформах.
Сами пулитико, использующие партийный аппарат в своих целях, вовсе не заинтересованы в том, чтобы избиратели объединялись вокруг партий, а не вокруг них. Они всеми дозволенными и недозволенными средствами стремятся создать группы лично им преданных людей, что гарантирует более выгодное положение при общении с партийным руководством и правительством. Отсутствие единства в правящей партии позволяет пулитико — оппозиционеру рассчитывать на то, что и ему кое-что перепадет из государственных фондов: руководство всегда стремится к приобретению сторонников.
Никто не имеет отчетливого представления о членстве в партии. Собственно, формальной процедуры вступления в нее не существует, каждый при желании может просто объявить себя либо либералом, либо националистом, и это не подвергается сомнению. (Бывали случаи, когда один и тот же пулитико одновременно числился в обеих партиях.)
И еще одно обстоятельство. Для деятеля низшего и среднего ранга (староста, мэр и член муниципального правления, губернатор провинции и член провинциального правления, конгрессмен) опора на партии не так уж важна: они могут с помощью лидеров создать свою избирательную машину. Если их влияние в данной местности достаточно велико, они либо сами контролируют партийный аппарат, либо даже обходятся без него, поэтому национальное партийное руководство вынуждено с ними считаться.
Сенаторы же, вице-президент и президент, в гораздо большей степени зависят от партийного аппарата, ибо им труднее непосредственно контролировать голоса. Им необходима поддержка пулитико низшего и среднего ранга, и они ее получают легче всего через партию (хотя опять-таки иногда не исключается просто личная договоренность в обход партийных каналов). Конгрессмен-либерал, являющийся полным хозяином провинции, может заявить, что его провинция будет голосовать за кандидата на пост президента от националистов. Это не считается нарушением партийной дисциплины, все понимают, что в основе такого решения лежит голый расчет, а не соображения партийной этики. Даже кандидат на пост президента спокойно может перейти в другую партию, если считает, что там больше шансов на победу.
Организационная структура партии очень расплывчата. В каждом барио четыре-шесть лидеров являются ее рядовыми членами, но они не образуют первичной организации и не имеют удостоверений — последние в обеих парламентских партиях просто-напросто отсутствуют. Точно так же не существует списков членов партии, и вопрос о численности ее, который задаешь на первых порах, встречается с недоумением. Партия — не организация масс, а организация пулитико, и никто, кроме них, не заинтересован в принадлежности к ней; простой тао вовсе не стремится стать членом партии, да его никто и не просит вступить в нее, в этом нет смысла.
Лидеров в барио контролирует пулитико муниципального уровня[30]. Он еще непосредственно связан с избирателями и оказывает им личные услуги через лидеров. Те сообщают ему, где будет свадьба, а где похороны, которые полезно почтить присутствием для приобретения популярности. Он дает жителям деревень деньги на проведение праздников в честь святого покровителя и составляет протекцию во всех случаях, даже когда она вроде бы не нужна. (Крестьянин, например, сам не пойдет в муниципальную больницу, пусть в ней и много свободных коек — ему нужно, чтобы кто-нибудь догововился за него.) Когда в муниципалитете ведутся общественные работы, пулитико позволяют лояльным избирателям заработать несколько песо — за это тоже надо платить голосом на следующих выборах.
На данном уровне партии оформляются уже организационно. Следует отметить, что более или менее устойчивыми являются организации только националистов, имеющих давнюю историю. Что касается либералов, то их организации часто приходится создавать заново к каждым выборам, а затем они распадаются. Существуют муниципальные и провинциальные комитеты партий, формально подчиняющиеся съездам, на деле же всем заправляющие. То же наблюдается и в масштабе страны: высшим органом партии является не съезд, а постоянно действующий Национальный директорат. Он не избирается, а формируется из членов партии — сенаторов, конгрессменов и губернаторов. Директорат избирает из своей среды Исполнительный комитет, включающий председателя, вице-председателей (иногда, чтобы не обидеть амбициозных деятелей, множество вице-председателей; у либералов, например, их избрали 12, один из них признал что, за исключением двух человек, остальные ровным счетом ничего не делают), трех сенаторов, трех конгрессменов и трех губернаторов. Если президент состоит в данной партии, он считается ее титулярным главой и руководит всею ее деятельностью.
30
Если в муниципалитете произошли изменения, они немедленно сказываются в барио. Вообще все перемены идут сверху, а не снизу: пулитико муниципального уровня сменил партийную принадлежность, потому что его босс в провинции сделал то же, и его лидер в барио следует за ним, но наоборот — никогда.