Подобные суждения высказывались неоднократно, хотя, конечно, прогнозировались и иные возможные пути развития событий. Внутри страны определенные силы встретили происшедшие изменения без всякого восторга.
Некоторые опасения возникли и по ту сторону океана, и правительство очень старалось рассеять их. Оно чрезвычайно осторожно отнеслось к иностранным интересам, показывая, что им ничто не грозит. Объясняется это не только стремлением привлечь иностранный капитал, — в нем оно видит важный, если не основной, источник финансирования экономического развития, — но и надеждой получить средства на проведение аграрной реформы. Несмотря на решения Верховного суда, направленные против иностранцев (они были приняты еще до введения чрезвычайного положения и запрещали американцам после 1974 г. владеть землей, а также вводить иностранцев в совет директоров компаний и т. д.), исполнительная власть, которая одна только имеет значение в нынешних условиях, не предприняла никаких шагов к проведению этих решений в жизнь. Более того, и сам президент и ответственные лица из его кабинета не раз высказывались в прямо противоположном смысле и заверяли иностранцев, что их интересы не будут ущемлены.
Эти заверения, а также ряд мер «по созданию благоприятного климата для иностранных капиталовложений», вероятно, убедили американских бизнесменов. По данным Американской торговой палаты на Филиппинах, только за полгода после введения чрезвычайного положения около 40 американских компаний начали осуществлять новые проекты в стране. Многие иностранные предприниматели заявили, что теперь здесь легче делать бизнес: стало больше порядка, меньше коррупции, правительственные органы охотнее сотрудничают с ними.
Таково мнение американских деловых людей. Что касается позиции Вашингтона, то, как сказал Маркос, после сентября 1972 г. «официальной реакции не последовало, с нашей же стороны не сделано было ничего, что могло бы затронуть Соединенные Штаты или отразиться на их интересах». В феврале 1973 г. вице-президент США во время визита в Манилу заявил, что Соединенные Штаты по-прежнему будут выполнять свои обязательства перед Филиппинами.
Американская печать придерживается той точки зрения, что интересы США на архипелаге слишком значительны, чтобы ставить их под угрозу, оказывая нажим на президента. Газеты в основном рассуждают на тему, кто кому нужнее: Филиппины Соединенным Штатам или Соединенные Штаты Филиппинам. Общее мнение сводится к тому, что пора переходить от «идеализма прошлого», когда предполагалось, что демократия американского образца может и должна быть принята на островах, к более прагматическому взгляду, согласно которому надо учитывать прежде всего военные базы, инвестиции и т. п. Все же в комментариях, освещающих события на архипелаге, проскальзывают нотки горечи. Но, по словам министра иностранных дел Филиппин Карлоса Ромуло, США придется согласиться с необходимостью «изменить концепцию демократии» в стране. Лица, находящиеся у власти, настороженно следят за американскими откликами и обнаруживают повышенную чувствительность к критике. Это свидетельствует о том, что филиппинская сторона по-прежнему придает большое (если не решающее) значение «особым отношениям» с бывшей метрополией и связывает с ними намечаемые преобразования.
Правительству приходится учитывать и расстановку сил внутри страны. Представители «старой олигархии» — и те, кто понес, и те, кто опасается понести потери в ходе реформ, — оказывают сопротивление, и у них есть немало преданных людей. «Новая олигархия», ратовавшая за радикальные преобразования, по большей части занимает выжидательные позиции: «поживем — увидим». Маркос взял курс на реформы, имеющие целью развитие капиталистических отношений, — как раз то, чего требовала эта часть верхушки. Но реформы осуществляются в несколько неожиданной для «новой олигархии» форме, исключающей ее непосредственное участие в делах управления, что, естественно, настораживает ее.
По-разному отнеслись к мерам президента многочисленные пулитико. Все выборы отменены на семь-восемь лет, и, значит, те из них, кто занимал выборные посты в сентябре 1972 г., могут не опасаться потерять их. Это избавляет их от риска, и потому они, казалось бы, должны поддерживать президента и все его начинания. Действительно, как отмечалось, большинство мэров, губернаторов, конгрессменов заверили его в своей лояльности. Вместе с тем они не могут не понимать, что теперь их положение уже не столь прочно: если раньше, опираясь на свой авторитет на местах, они довольно жестко разговаривали с Манилой, то теперь целиком зависят от президента, который имеет возможность сместить их в любое время (подобных примеров уже немало). Предвыборные махинации, приносившие значительные выгоды, тоже прекратились, надо изыскивать новые источники пополнения доходов. Правительство, конечно, учитывает эти настроения, и многие его мероприятия свидетельствуют о том, что оно старается обойтись без пулитико или по крайней мере ограничить их число (создание барангаев — лучшее тому доказательство).
Что касается пулитико, не занимающих выборных должностей, то их положение еще хуже. Раньше они знали, что через четыре года почти наверняка окажутся у власти. Знали это и те, кто на данный момент правил, а потому и оппозиции перепадала немалая толика щедрот, изливавшихся из центра. Теперь надежда оказаться у руля рухнула, число теплых местечек осталось прежним, даже сократилось, а освобождаться без соизволения Малаканьянга они не будут. Новый режим просто не в состоянии абсорбировать всех оставшихся не у дел пулитико.
Это не значит, разумеется, что теперь им придется бедствовать. Они — «сильные люди», и у них есть состояние. Прежде они использовали его для привлечения сторонников, опираясь на которых могли требовать средств от правительства и еще больше обогащаться. Видимо, от такого способа увеличения доходов им придется перейти к другому, в первую очередь к капиталистическому способу ведения хозяйства, на что подталкивает вся система мероприятий нового режима[47].
Учитывая реакцию внутри страны и за ее пределами, правительство 27 и 28 июля провело еще один референдум, призванный продемонстрировать законность нового режима. (Это было тем более необходимо, что по старой конституции срок полномочий президента истекал как раз в 1973 г.) Голосование было тайным, и в нем снова принимали участие все филиппинцы старше 15 лет, но на сей раз их предупредили, что уклонение от участия в голосовании будет караться тюремным заключением или штрафом. Предлагалось ответить только на один вопрос: «Хотите ли вы, чтобы президент остался на своем посту после 1973 г. и завершил претворение в жизнь начатых реформ?»
Оппозиционно настроенные политические и общественные деятели опять обратились в Верховный суд с петициями. Они требовали отменить чрезвычайное положение по меньшей мере за месяц до референдума (официально было объявлено, что его отменят за пять дней, но что при этом антиправительственные выступления допускаться не будут). Принимая во внимание, что население в целом не против реформ, петиционеры предложили изменить формулировку вопроса, опустив вторую его часть. Как и следовало ожидать, петиция не возымела никакого действия.
По официальным данным, 91 % участвовавших в референдуме положительно ответили на вопрос в его первоначальной редакции (в вечно оппозиционной Маниле — 80 %). Касаясь итогов референдума, Маркос заявил: «Период стабилизации кончился, начинается эра развития». Он подчеркнул также, что для поддержания правопорядка чрезвычайное положение уже не нужно, но что оно сохраняется, поскольку необходима юридическая база для проведения реформ — при чрезвычайном положении достаточно президентских указов. Референдум показал, что проведенные (а еще больше — обещанные) преобразования встречают одобрение значительной части населения. Но сложностей перед правительством стоит немало: президент не раз говорил, что он все поставил на карту и пошел на огромный риск.
47
Такой пункт аграрной реформы, как ограничение размеров участка под рисом, явно нацеливает землевладельца на разведение технических (т. е. чисто товарных) культур, прежде всего экспортных.