– Тогда чего мы ждем?! – рявкает Месть, от ее хваленого самообладания под натиском смертельной угрозы давно не осталось и следа.
– Спокойно, – в голосе клан-лидера чувствуется неуверенность, это понятно – такого делать еще не приходилось, но мне от понимания как-то не легче и вновь усилием воли приходится давить панику внутри. – Нужен подходящий момент. Гаэдо даст сигнал. Отдыхаем, пока есть возможность.
Отдыхаем?!
Оборачиваюсь и в тихом ужасе смотрю туда же, куда неотрывно пялятся и остальные. Куда ни глянь – за границей зоны безопасности уже десятки тварей Тьмы, и с каждой секундой подходят новые. Собрались все виды: холмами мрака теснятся крадущиеся, ощупывая шипастыми щупальцами искрящийся при прикосновении барьер. Между ними мелкими шавками суетятся костеломы, с нетерпеливым зловещим шипением скаля зубы. Под их лапами сотнями кишат змеевики, наполняя воздух омерзительным шелестом трущихся змееподобных тел. А завершающим штрихом над куполом барьера кружат десятки крылатых малострахов, пытаясь пробить защиту псионическими атаками.
Изгнанный из своей родной стихии численным перевесом, не меньше всех остальных уставший от гонки Задира тяжело опускается на плечо голема, глубоко впиваясь когтями в некроброню, и бессильно смотрит красными от злобы глазами на реющих над нами врагов. Блоха тоже рычит, но “оппонентов” слишком много, и в его рыке слышен страх, который испытывает и его хозяин. Я и сам скалюсь как клыкан – зло и затравленно, от нервного напряжения по коже бегут непрерывные мушки, наэлектризованные волосы встают дыбом, накаченная “Пересветом” сфера искрит и потрескивает, искры проскакивают даже по посоху.
У остальных видок не лучше, печать обреченности всё сильнее проступает на лицах Ники и Мести. Даже Каспер теряет привычную невозмутимость, его лицо темнеет от тревоги. Буквально – становится вместо белого почти черным, но мне сейчас не до особенностей его расы.
“Праведный суд” Гонора, с успехом использованный в похожей ситуации на позапрошлой ночевке и изгнавший порождения Тьмы, сейчас нам не поможет. Потому что сейчас всё гораздо хуже. Но если знакомое умение подкрепить божественной силой самого Гаэдо…
План именно таков.
Барьер начинает поддаваться. Идущий от него гул нарастает как от трансформатора подстанции при перегрузке. Когти и щупальца тварей Тьмы пробивают его все чаще. Их там уже столько, что отдельных тел не разобрать. Сплошная темная шевелящаяся масса. Зараза… Надеюсь, что отчасти они передавят друг друга. Рано я радовался своей силе, воображая, что круче меня здесь никого нет. То, что сейчас происходит – разборки не нашей весовой категории. Как же мы так вляпались? Что пошло не так?
– Гонор, – окликает клирика вздрагивающим от паники голосом Ника. – Сколько еще ждать?! Если они сейчас продавят барьер, то..
– Я этого и жду! – глухо рычит из-под шлема здоровяк. В его глазах все сильнее проступает лихорадочный блеск. – Терпение! Каспер, запускай тотем. Пора!
Ночной клинок кивает, быстрым движением опускается на корточки и ловко втыкает трофейный жезл заостренным нижним концом в стыки между плит. Умение запущено, и жезл почти мгновенно озаряется пульсирующем багровым сиянием – вокруг столько врагов, излучающих злобную энергию, что нет необходимости дожидаться их смерти для поглощения, срабатывает сразу. За время пробега удалось использовать тотем всего дважды, в режиме нон-стоп особо не поэксперементируешь, но теперь нам бежать некуда.
Вовремя.
Что-то вдруг лопается, как гигантский воздушный шар, и барьер, не выдержав давления, исчезает. Звук такой силы, что больно бьет по ушам. И вся эта темная копошащаяся масса многолапой зубастой волной вливается на портальную площадь, стремительно сжимая кольцо и приближаясь к диску репликатора, где еще борются против своей незавидной участи несколько неудачников.
– На плиты, лицом вниз! Глаза закрыть!
Гонор не ждет, когда все выполнят приказ, на это нет времени. Падая ничком, я успеваю краем глаза заметить знакомое по многочисленным схваткам движение. Взлетевшая вверх булава клирика вспыхивает сияющим солнцем, а сам он словно вырастает вдвое, наливаясь тем же нестерпимым сиянием. Кольчуга, панцирь, шлем, наплечники – сияет все, вплоть до сапог. Грохот удара обрушивается на курган громом небесным, а свет, казалось, насквозь прожигает руки, когда я закрываю ладонями уткнувшееся в пыль лицо. Земля содрогается в диких конвульсиях, и кажется, что курган начинает рассыпаться, проваливаться сам в себя.