Согласно «Хогэн моногатари», сражение началось с боевых кличей, провозглашения родословных и перечисления личных заслуг. Затем последовала перестрелка в темноте, во время которой Тамэтомо посеял смятение в рядах противника, прострелив насквозь одного самурая и ранив той же стрелой другого. Тамэтомо удерживал Западные ворота, и именно на эту позицию двинулся его старший брат Ёситомо. Тамэтомо, рассчитывая напугать его и заставить отступить, направил стрелу в его шлем. Стрела сорвала одну из выступающих заклепок и застряла в воротах. Тамэтомо уже готов был выпустить следующую стрелу, когда его вызвали на бой два самурая, которые обратились к нему следующим образом: Мы, Оба Кагэёси и Сабуро Кагэтика, потомки Камакура Гонгоро Кагэмаса, который, когда ему было шестнадцать лет, во время Трехлетней войны, под началом Хатиман-таро, во время штурма крепости Канэдзава в провинции Дэва, шел в бой в первых рядах и был ранен стрелой в левый глаз... Стрела вырвала ему глаз, который повис на передней пластине шлема, но он послал стрелу в ответ и убил своего врага.
Опять та же самая история, однако любой потомок Камакура Гонгоро, несомненно, был достойным противником для Тамэтомо. Тамэтомо вложил в лук «гудящую стрелу-репу» и послал ее. С громким визгом стрела полетела и срезала левое колено Оба Кагэёси, стоявшего от него в двадцати метрах. Затем она попала в его коня, и ее деревянный наконечник разлетелся на куски. Сабуро Кагэтика спрыгнул с коня и, чтобы не дать противнику завладеть головой Кагэёси, взвалил раненого товарища на плечо и унес с поля боя.
Минамото Ёситомо понял, что отец и брат готовы защищаться до последнего, и велел поджечь Сиракава-дэн. Дождя не было уже несколько дней, к тому же дул сильный ветер. Здание вспыхнуло, как хворост, и вскоре пламя горящего дворца озарило небо на многие мили вокруг. Защитникам не оставалось ничего, кроме бегства, ибо известная японская традиция кончать жизнь самоубийством тогда еще не сложилась. В свете горящего здания сторонники Сутоку сделались отличной мишенью для лучников. При этом погиб Фудзивара Ёринага, высказавшийся против предложенной ночной атаки, а всех остальных вождей взяли в плен, включая дядю Киёмори, Тадамаса, и двух доблестных Минамото – Тамэёси и Тамэтомо. Так закончилась недолгая, но кровавая смута Хогэн. Эта непродолжительная и не столь уж важная по своему политическому значению стычка ознаменовала выход на политическую арену самураев как самостоятельной силы, с которой правительство отныне вынуждено было считаться.
Теперь самым насущным вопросом стало, как же поступить с побежденными сторонниками Сутоку. Единственным из поддержавших его старших членов клана Тайра был непопулярный Тадамаса, дядя Киёмори, и последний без сожаления велел его казнить. Этим он подал пример Ёситомо, но только дерзнет ли тот послать на казнь собственных отца и брата? Если не решится, – сказал император Го-Сиракава, – казнь будет поручена Киёмори. Такой позор лег бы несмываемым пятном на семейство Минамото, и с великим сожалением Ёситомо был вынужден приказать своим самураям обезглавить отца. Тамэтомо пощадили: его отправили в ссылку, но при этом в качестве меры предосторожности перерезали жилы на руке, чтобы он никогда уже не мог пользоваться луком. Тем не менее за годы изгнания рука его зажила, и свою последнюю стрелу он выпустил в лодку, полную самураев Тайра. Стрела пробила обшивку под самой ватерлинией, и лодка затонула со всем экипажем. Тамэтомо отступил и покончил с собой, вспоров себе живот кинжалом – первый известный случай харакири, столь характерного для самураев способа расставаться с жизнью. Бывший император Сутоку тоже был изгнан – он умер в нищете в 1164 г.
Все эти события были тем более ужасными в глазах современников, что за предшествующие три с половиной столетия не был казнен ни один из высших императорских чиновников. К тому же двор еще носил траур по бывшему императору Тоба, и в такое время предавать казни преступников противоречило всем правилам. И все же семьдесят сторонников Сутоку склонили голову над кровавой ямой в Рокудзё-го-хара.
Теперь новый император Го-Сиракава был в безопасности. Это был его триумф, хотя настоящим победителем оказался Тайра Киёмори, чьё продвижение при дворе стало молниеносным. Киёмори обладал более политическим, нежели военным талантом; он стал переигрывать Фудзивара в их собственной игре в заключение выгодных браков. В будущем, надеялся Киёмори, все жены и наложницы императоров будут из Тайра, а не из Фудзивара. Конечно, при дворе оставались еще и Минамото – те из них, кто выбрал нужную сторону в 1156 г. И среди них, конечно, был Минамото Ёситомо, чье скорбное выражение лица вскоре привлекло внимание одного из придворных Фудзивара – Фудзивара Нобуёри. Происки Нобуёри были направлены против другого Фудзивара, по имени Синдзэй; ради этого он задумал небольшой заговор и как-то между делом шепнул на ухо Ёситомо роковое слово: «месть»!
Тем временем император Го-Сиракава, ради которого сражались в последней войне, вскоре решил, что с него достаточно быть императором, и отрекся в пользу своего пятнадцатилетнего сына по имени Нидзё. Таким образом, после всех неприятностей, вызванных практикой отречения императоров, Япония снова получила императора-инока.