Мори открывает шкаф и засовывает распечатку в папку с делом Миуры вместе с записью своих расходов и рукописными заметками. Заметки – в основном вопросы. И до сих пор ответ на каждый подбрасывает еще больше вопросов, больше тайн. Но уже нет сомнений, что это реальное дело. И с настоящего момента оно требует нераздельного внимания Мори. Телефон звонит: Сима.
– Есть проблема, – говорит он. – У нас тут иностранка, тебя спрашивает.
– Спрашивает меня? Зачем?
– Утверждает, что у тебя ее паспорт.
– А, эта женщина!..
– Что это такое, Мори? Ты что, теневым бизнесом занялся, или как?
– Я объясню, – говорит Мори. – Сейчас буду.
Когда Ангел заходит в бар, вокруг становится шумнее, веселее. Когда она смеется, другие тоже смеются. Когда она злится, остальные съеживаются.
Всегда помни своих друзей – так говорил ей отец. Помни и врагов – так говорила ее мать. Отец был убит в уличной драке, когда ей было девять лет: его забили насмерть, как животное. У ее матери семнадцать внуков.
Сегодня Ангел с друзьями. Доктор поехал в Лос-Анджелес на медицинскую конференцию и оставил Ангелу карманных денег на две недели. Правда, Ангел не собирается хранить деньга две недели. Она намерена истратить большую часть за два дня – на пирушки с друзьями, кино, подарки, сплошное веселье. Если ей понадобится еще, она знает, как достать – вполне быстро и безопасно.
Они в маленьком ресторанчике в Огикубо, вшестером, все хорошие подруги. Куча острой еды, караокэ с песнями на восьми разных языках. Ангел рада их видеть: они сплетничают, шутят, весело имитируют певцов, неизвестных в Японии. Другим девчонкам нужен такой вечер. У них сейчас тяжелые времена, нет никого, кто бы, как доктор, о них заботился. Им приходится иметь дело с тупыми тинпира, грязными ночными клубами в какой-то глухомани и клиентами-скупердяями, по дюжине за ночь. Ангел смотрит на женщину с микрофоном. Эстель в этом городе три года, все это время – нелегально. Она лишь на пару лет старше Ангела, но сегодня выглядит пожилой. Три месяца назад она говорила, что нашла хорошего человека, менеджера стриптиз-салона в Нагоя. Теперь выясняется, что он очень быстро вышвырнул ее, даже не заплатив. Теперь она выглядит такой бледной, такой изношенной – где-то глубоко внутри.
Бар переполненный, шумный. Кто-то входит, садится рядом, но Ангелу слишком хорошо, чтобы обращать внимание.
– Эй, а вот и наша знаменитая сексуальная девчонка! – Английская речь – в паре футов от нее. Ангел знает этот голос. Она поворачивается лицом к врагу.
– Я слышала, многие люди ищут тебя, Ангел. Когда они тебя найдут, ты уже, наверное, не будешь выглядеть такой сексуальной.
Чен-ли: высокая девушка из Шанхая. У ее плеча – китаец, худое лицо, жесткий взгляд. Чен-ли знает всех и вся. Чен-ли знакомит, берет комиссионные. Чен-ли дает тебе все, что нужно для житья, ночь за ночью. Бесплатно, когда тебе не надо. А если надо, заставляет платить дорого.
– Где мои деньги? – спрашивает Ангел, ударяя рукой по столу.
Она чувствует, как внутри взбухает горячий пузырь ярости. Чен-ли поджимает губы: прирожденная актриса.
– Какие деньги?
– Ты знаешь, о чем я, – говорит Ангел. – Те два извращенца.
Ей не хочется думать о них. Они связали ее и сделали больно. Ожоги от окурков зажили только через несколько недель.
– Я думала, эти парни как раз для тебя, – говорит Чен-ли, запуская палочки в миску с лапшой.
– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Ангел, вставая на ноги. Горячий пузырь сейчас взорвется. Она это чувствует.
– Ну ты же любишь, когда слишком много, – усмехается Чен-ли. – Любишь всё пробовать, так?
Правило Ангела: когда ты готова, ничего не говори. Делай, пока никто не успел понять, что происходит. Вот китаец не успевает понять, что происходит. Он с любопытством взирает, как Ангел запускает руку под скатерть и рывком вздергивает ее. Миски, ножи, палочки – все взлетает в воздух.
– Аййяя! – кричит Чен-ли, потому что горячий суп проливается ей на колени.
Ангел не дает ей времени – бросается через стол, смыкает руки у нее на шее. Стул опрокидывается. Две женщины катятся по полу. Где-то сзади одобрительно визжат подруги Ангела. Она почти их не слышит. Чен-ли дерется по-женски, пинается и кусается. Ангел сильно бьет ее в лицо. Чен-ли хрюкает от боли. Китаец захватывает рукой шею Ангела, тянет вверх, Ангел выкручивается и освобождается. Хватает миску с лапшой со стола и вмазывает ему в висок. Разлетаются куски фарфора, лапша, кровь. Голова китайца тяжело стукается об пол. Ангел думает, не дать ли ему еще разок, решает – не надо. Какое-то время он не встает.
– Нож! У нее нож!
Чен-ли, пригнувшись, – в нескольких ярдах, в руке у нее что-то блестит. Ручеек крови бежит из носа.
– Иди сюда, секс-бомба, – рычит она.
Ангел на миг замирает, одна рука на табурете. Чен-ли поглубже вдыхает, приближается прыжками, сверкая ножом. Ангел поднимает табурет и швыряет ей в лицо. Чен-ли оседает. Ангел пляшет вокруг нее, наступает на руку с ножом. Нож отлетает прочь. Ангел нагибается, становится коленями ей на спину, наматывает ее волосы себе на руку. Теперь – время убедиться наверняка. Ангел поднимает ее и ведет через зал. Чен-ли умоляюще, испуганно визжит. Ангел дергает ее вниз, и – раз, другой – бьет головой о деревянный стол.
– Хватит.
Из кухни вышел повар. Стоит в дверном проеме, держа в руках тесак для мяса. Ангел его знает. На самом деле, она выполняла некоторые его желания – когда-то давно, когда не хватало денег на нормальную еду.
– Эй, извини, – говорит Ангел.
– Убирайтесь отсюда немедленно. Все.
Никто и не собирается спорить. Китаец неуверенно встает на ноги, прикладывая полотенце к окровавленной голове. Чен-ли лежит поперек стола, почти потеряв сознание, волосы в пиве и лапше. Ангел лезет к ней в карман, достает кошелек. Сорок тысяч иен – как раз столько ей обещали за тех двух извращенцев. В кошельке есть и другой карман, в нем сто тысяч иен, плотно завернутых в полиэтилен.
– Как насчет дать мне в долг, Чен-ли? – воркует она ей в ухо.
Чен-ли сопит сквозь кровь и лапшу. Ангел забирает деньги, засовывает в задний карман джинсов: половину Эстель, половину повару.
Заботься о своих друзьях.
Заботься и о своих врагах.
Теперь начинаются проблемы. Сарариманы-клиенты повыскакивали, едва началась драка. Один, похоже, вызвал полицию, потому что снаружи на улице полно сирен и мигалок. Полицейские хватают девчонок, орут вопросы. Девчонки орут в ответ по-тайски, по-вьетнамски, по-португальски. Полицейские заставляют их зайти обратно в ресторан. Там бардак, но Чен-ли с дружком исчезли. Повар говорит, что он был в кухне и ничего не видел. Полицейские злятся. Они-то думали: стрельба, резня, бандиты подрались. А тут – галдящие женщины и битая посуда на полу. Нужно спасать лицо. Нужны формальности. Так что они хватают Ангела, требуют паспорт, место жительства, место работы. Не слыша ответов, привозят ее в полицейский участок как трофей. Улыбки выдают их: такая не каждую ночь попадается.
Мори приезжает в участок в девять вечера. Симы нет, но Мори понимает, что он замолвил словечко. Остальное – ритуал. А ритуал должен быть соблюден безукоризненно.
Его приводят в комнату, заставляют десять минут подождать. Потом являются двое патрульных, которые привели Ангела, и говорят, что собираются предъявить ей обвинение.
– В чем заключается проступок?
– Мы еще не решили, – отвечает один.
И объясняет. По словам звонившего анонима, имели место запугивание и насилие. Но анонимный информатор скрылся. Жертвы насилия также скрылись. Свидетелей, которые бы прояснили дело, нет.