Выработанная быстрота реакции пришла нам на выручку совершенно неожиданным образом. Как-то вчетвером мы мчались в машине по узкой дороге, наш водитель не справился с управлением, и машину швырнуло к краю насыпи. Все как один, вчетвером, мы успели распахнуть двери и буквально вылетели из машины. Никто не получил серьезных травм, отделавшись лишь царапинами и синяками, хотя сама машина превратилась в груду железа.
Глава 4
Двадцать пять курсантов из 38-й группы военнослужащих старшинского состава, в том числе и я, закончили школу в конце 1937 года. За достижения в учебе в качестве подарка от императора мне вручили серебряные часы.
Наша группа из двадцати пяти человек – вот и все, что осталось от семидесяти курсантов, тщательно отобранных из 1500 поступавших. Мы прошли серьезную и суровую школу. Но прежде чем принять участие в военных действиях в Китае, где в июле 1937 года началась война, нам предстояло пройти дополнительную подготовку по месту службы.
Несмотря на полученные нелегким трудом превосходные навыки, несколько человек из моей группы были сбиты противником, так и не успев одержать ни одной победы. Даже я, обладая недюжинными летными способностями, мог встретить свою смерть в первом же воздушном бою, окажись мой противник более напористым и агрессивным в своих маневрах. Без сомнения, я слишком нерешительно и неуклюже действовал в своем первом воздушном бою, и лишь поддержка моих товарищей и недостаток мастерства у моего противника спасли мне жизнь.
Для меня воздушный бой всегда являлся трудным и суровым испытанием, где напряжение подчас достигает предела. Даже обладая кое-каким опытом после первых боев и имея на счету несколько сбитых самолетов противника, я всегда возвращался из тяжелых воздушных схваток мокрым от пота. Всегда присутствовал риск совершить один небольшой промах и тем самым обречь себя на смерть в горящем самолете. При выполнении любой фигуры пилотажа – разворота, штопора, бочки, спирали, петли, иммельмана, пикирования, горки – одна небольшая ошибка могла привести к гибели. Из двадцати пяти моих однокашников лишь один я остался в живых. Долгая и трудная война в воздухе, в начале которой нам сопутствовал успех, превратилась в настоящий кошмар, когда уже без всякой надежды на успех мы вели борьбу с противником, чьи превосходящие силы, подобно волне прилива, сметали все на своем пути.
В тридцатых годах для японских военно-морских сил ежегодно осуществлялась подготовка примерно ста летчиков. В результате строгого отбора и практики отчисления из многих сотен вполне годных для службы курсантов оставалось смехотворное количество в сто, а то и того меньше, выпускников летных школ. Сумей военно-морской флот получить дополнительные средства для своей программы подготовки и откажись начальство от непомерно завышенных требований при отборе летчиков, я думаю, что свой путь во Второй мировой войне мы прошли бы с меньшими потерями. Исход войны, несомненно, оказался бы таким же, но жестокого «избиения» наших воздушных частей в последние два года войны удалось бы избежать. Лишь после начала войны на Тихом океане, когда гибель опытных пилотов потребовала притока большого количества летчиков им на замену, в военно-морском флоте отказались от неразумной политики подготовки летчиков. Но было уже поздно. Уровень подготовки пилотов, прошедших обучение во время войны, был, мягко выражаясь, сомнительным. Я уверен, что сорок пять летчиков, отчисленных из моей группы в Цутиуре, во многом превосходили тех, кто прошел подготовку во время войны.
По окончании школы мы получили назначения в различные авиационные части для прохождения дальнейшей подготовки по месту службы. Приказом я был откомандирован на базы морской авиации в Оите и Омуре в северной части острова Кюсю. На двух этих объектах упор делался на выработке навыков полетов как с наземных аэродромов, так и с авианосцев. Знакомство с мастерством летчиков, базировавшихся на авианосцах, буквально потрясло меня. Их пилотаж изумлял и выполнялся с доведенным до настоящего совершенства мастерством. Даже имея за плечами несколько лет тренировок, я сомневался, по силам ли мне окажется овладеть их искусством самолетовождения.
Особо трудно давалась мне посадка на авианосец. Но после месяца изнурительного труда, когда я бесчисленное количество раз выполнял маневры по подлету и посадке, мои сомнения рассеялись. Покажется странным, но после столь напряженных тренировок мне во время боевых действий ни разу не пришлось взлетать или садиться на авианосец. Все свои полеты во время войны я выполнял с наземных объектов.