Идти стало труднее. Деревья стеной стояли по обе стороны, накрывая сверху своими кронами узкий коридор. Кончилась воздушная лёгкость широких распадков. Вокруг уже царил полумрак и духота. Отмахиваясь от назойливого гнуса, Толька шёл впереди и молчал. Иногда он останавливался и смотрел по сторонам, с трудом узнавая места. Выглядеть «чайником», даже перед японцем, ему не хотелось.
Малоприятным было идти промеж сопок в духоте и зное, облепленным со всех сторон комарами. Затянувший края дорожной колеи шиповник цеплялся за штаны, царапал руки, которыми Толька беспрестанно отгонял насекомых.
Он чуть не пролетел то место, где надо было сворачивать с дороги. Никаких тропок и зарубок в этом месте не было. Это только в кино кто-то умный так поступал. А в тайге народ был беспечным и ленивым. Редко когда имел при себе топор. Да и зачем деревья портить? Бархаты, липы, дубы; лес как лес. Где-то неподалёку шумела речка Листвянка, всегда спокойная, когда в тайге нет дождей, чистая и холодная, как и подобает лесной речке. Толька помнил всё в этом лесу, если хоть раз проходил, трезвый или пьяный.
Из-под земли бежал едва заметный родничок. В этой слегка заболоченной низине их было немало, и все они куда-то пропадали, словно уходили под землю. Влево убегала едва заметная тропа, набитая козами.
Толька сбросил рюкзак и вытер мокрую шею, размазав по загорелой шее не один десяток комаров. Порывшись в рюкзаке, он достал флягу и стал наполнять её водой.
Сравнивая себя с вьючным животным, нагруженным чужой поклажей, всю дорогу он думал, на кой чёрт он лезет в эти дебри, и все больше чувствовал себя ослом. И дело было совсем не в деньгах. Ему вдруг подумалось, что медведь попутчика совсем не интересует. Охотничьего азарта в нём не было. Зверь же вызывал в попутчике лишь детское любопытство и восторг, а следовательно, охотником он не был. Этого брата Толька за версту различил бы. Такого жадного до добычи блеска в глазах в японце нельзя было не увидеть с самого первого дня. Угадывалось что-то нетерпеливое и волнительное, как будто японец всё время чего-то ждал. То, что нельзя было назвать обычным любопытством. Терпеть непроторенную дорогу, вечный гнус и жару – на это мог пойти не каждый. Что-то явно необычное тянуло его в эти дебри. Нет, охотником, конечно, он не был, всю дорогу дышал в спину, опасаясь отстать хотя бы на пол сотни метров, словно боялся рассердить. Это ещё больше действовало на нервы.
– Вон сколь гнуса поналетело! – недовольно пробурчал Толька, косо глядя на взмокшего попутчика. – А тебя, гляжу, они не шибко любят. Видать, взять с тебя не хрен.
Видя, как Толька воюет с комарами, японец снял с плеч свою ношу, полез в карман и, достав небольшой тюбик с мазью, протянул Тольке.
– Обойдусь. Раньше надо было предлагать, – съязвил Толька и отвернулся. – Мы как-нибудь по старинке. Дымком. Меня этим не купишь, – обиженно бубнил себе под нос Толька. Он поднялся и поправил штаны в похудевшем поясе. – Дорога-то кончилась. Дальше лесом пойдём, – он махнул рукой в сторону раскидистого манчжурского ореха, густо обвешанного зелёными плодами, – там они, пещеры-то. – Толька аккуратно затоптал окурок и набросил на плечи рюкзак. – Найди их в этой чаще. Если не знаешь, сроду не найдёшь. Заросло всё, как в аквариуме. Даже солнца не видать (в лесу действительно было душно и очень тихо).
…– Ладно, покурили и будя, – он протянул японцу флягу с водой, перед этим отпив добрую половину, – пей, вода живота не замутит. Дальше не будет. Придётся сосульку сосать, если пить вдруг захочешь.
Утомаро замотал головой, достал из нагрудного кармана маленькую плоскую бутылочку и сделал несколько глотков.
– Боку-ни таттэ эн-мо юкари-мо най хито-но цуба-га иранай, 6 – наставительно проговорил он, тыча пальцем на горлышко Толькиной фляжки, далеко не новой и не очень чистой с виду. Потом спрятал свою бутылочку в карман. Толька немало удивился. Он неловко поводил протянутой с фляжкой рукой и пожал плечами.
– Ну, ну, понятно. Моё не надо, своё есть. Значит так. Зарекалась сорока говно клевать! – кивнул он и, подкинув на спине рюкзак, пошёл с дороги.
Сделав несколько шагов по чаще, он обернулся.
– Иди строго за мной. И под ноги смотри. Самое змеиное место. Гадкое. И ям здесь полно. Даже кукарекнуть не успеешь, как на дне окажешься с переломанной шеей.
Дождавшись японца, он не спеша побрёл среди деревьев по лишь ему известной тропе, набитой зверями, обходя густые заросли колючих лесных орехов, цеплявшихся за одежду. Пройдя с полкилометра, он неожиданно остановился. Японец по инерции прошёл мимо, но не успел сделать и двух шагов, как Толька остановил его, ухватив за рюкзак.