– Не отставай! – уже издали рявкнул Толька, когда Утомаро, наконец-то, собрался. Нетрудно было заметить, что он попросту был измотан дорогой и только из гордости не подавал вида. Шёл он тяжело и заметно прихрамывал.
– Никто его в лес не тянул, – уже в слух размышлял Толька, шагая по продавленной гусеницами вездехода колее. Мандрус не подвёл и сдержал слово, пробив просеку в высоченных зарослях рябинолистника, густой травы, поднимавшейся выше человеческого роста. Не будь этой колеи, не пройти бы им и за неделю всего оставшегося пути до Кулёмной. Он делал частые остановки, чтобы японец догонял его, давал ему отдышаться от затяжного подъёма.
…– Какой к чёрту медведь. Не загнулся бы в лесу, – бурчал себе под нос Толька. Он заметил, что его попутчик очень мало ел, а в тайге при больших переходах это недопустимо.
Впереди были самые изматывающие километры. Какие-нибудь двадцать с небольшим, но они были последними. Думал ли идущий позади об охоте или медведе, Толька не знал. Подобно роботу, он ставил подошвы на дорогу и шёл вперёд. По левую руку оставался позади огромный горный узел, прозванный местными охотниками Ходарами, и название это было как нельзя кстати.
Начался подъём. То и дело попадались старые деляны, уже успевшие зарасти молодым густым подлеском. У одной из них Толька резко остановился и пнул сапогом чёрную кучу, оставленную кем-то прямо посреди гусеничной колеи. Этой был медвежий помёт, ещё свежий. Как будто зверь только что слез с горшка.
Толька потянул носом воздух и поднял ладонь, предупреждая японца знаком. Увидев впервые Тольку озадаченным, тот остановился, приоткрыл рот и, медленно сняв дробовик, щёлкнул предохранителем.
Толька что-то слышал. Жестом останавливая попутчика, он пошёл вперёд, разглядывая следы.
Неожиданно зашумел орешник, в нём что-то рявкнуло, и через мгновение на дорогу вылетел секач. Его огромная клинообразная фигура торпедой пронеслась мимо и с треском исчезла в заросшей мелким кустарником низине. Зверь был так близко, что Толька уловил его резкий запах. Всё произошло так быстро, что Толька не успел даже как следует выматериться. Через несколько мгновений вновь зашумело, и на дорогу выскочил медведь. Его огромное взлохмаченное тело словно дышало. Высокая чёрная холка то вставала дыбом, то вдруг становилась гладкой, словно по ней пробегала волна. Зверь остановился. Увидев чужих на своей тропе, он вдруг пригнул к земле свою огромную голову, уставив на людей две точки немигающих глаза. Он стал втягивать носом воздух, издавая при этом неприятное шипение. В этот момент Толька оказался между двух огней. Оценивая своё незавидное положение, он растерялся.
Вместо того, чтобы всадить в медведя заряд или хотя бы взять его на мушку, японец встал к зверю боком, словно собрался давать дёру, и взял дробовик наперевес. Лицо его вдруг стало белым. Глаза замерли, словно окаменели. Ни один мускул на его лице не дрогнул, пока шло непредвиденное знакомство.