Прошла неделя с того дня, как он ни живой ни мёртвый и заросший щетиной, как старый секач, вылез из тайги.
Всю эту неделю он только и делал, что лечился, до смерти надоев своими концертами дома и в деревне.
После «вчерашнего» голова трещала по всем швам. Он уже решил наведаться к Сухарятам, чтобы подлечиться, зная, что у тех дела обстоят не лучше, чем у него, как в дверь постучали.
– Входи, не заперто, – пробурчал Толька, отодвинув инструмент. На пороге стоял Мандрусов.
– Никак зарплату привёз? – с иронией в голосе пробухтел Толька, медленно поднимаясь с табурета. – Гони деньги! Я из-за тебя чуть копыта в тайге не отбросил.
– Здорова те. Гляжу, у тебя как в песне. Чиню гармошку, а жена корит? Надежда-то дома? – В руках у Сергея был свёрток. Он поставил его на стол и отошёл к порогу.
– Дали орехов белке, когда у ней зубов не стало, – не скрывая обиды, сказал Толька. Смекнув, что может быть в этом свёртке, он нехотя засуетился у стола. – А я уж думал, что меня опять на мякине провели. Це дело, я понимаю. А то башка после вчерашнего раскалывается.
– С кем гулял-то? Инструмент-то гляжу, совсем убрали.
– Да с батей. Деда поминали. Малость перебрали.
– Всё-то поёт? – присвистнул от удивления гость.
– Да он нас с тобой перепьёт! Этот синьёр Помидор. С утра уже умотал куда-то с братиком на своём драндулете.
– Ты, Анатолий, не суетись. Не один к тебе.
– Ну и заходят пусть. У меня чисто. – Толька опустил руки, застыв посреди комнаты.
– Нет. Давай сам выходи. Там ждут. Не заставляй гостей ждать.
– Говори прямо! Чего сопли жуёшь! – Толька посмотрел в окно и выругался. – А понаехало-то! Всех собак переполошили. Опять в тайгу, что ли? – заревел он, увидав в окне знакомые лица.
– Кто к нам пожаловал! Господин Утамаро-сам. Ты давай, быстро его в дом, а то народ у нас любознательный, на горячие-то пирожки знаш как любит.
Выйдя из дома, он направился к гостю, и уже было поднял лапу, чтобы хлопнуть по плечу своего гостя, но вовремя передумал и поздоровался с переводчиком, выбив из него всю столбовскую пыль.
Он глазом смерил гостей и почесал затылок.
– Многовато что-то вас сегодня. Никак все в тайгу собрались? – присвистнул от удивления Толька, ещё не взяв в толк всего происходящего.
На дороге стоял знакомый «Уазик»
…– Стало быть по мою душу, визит вежливости, – съязвил Толька, до ужаса не любивший подобные сцены.
– Да брось ты дурить! – ткнул его в спину Сергей. – Имей совесть. Люди серьёзные, из района.
– Ладно. Малость и пошутить нельзя. – Толька огляделся по сторонам, и увидев, что вокруг уже начинают собираться зеваки, подошёл к своему недавнему попутчику, потянул его в дом.
Пока хозяин возился с гармонью, гости топтались посреди комнаты и вертели головами, оглядывая скромное Толькино жилище. Неожиданно заговорил японец.
Когда гость закончил говорить, продолжил переводчик. Путаясь в словах, он стал переводить:
– Утамаро-сан выражает вам свою благодарность. Он очень признателен тому, что вы были его попутчиком и терпели его. Он рад, что познакомился с вами.
– Ох уж эти церемонии, – промямлил Толька, переминаясь с ноги на ногу. Бравада его вся куда-то подевалась, а сам он от волнения даже немного уменьшился в размерах. – Неизвестно, кто кого терпел, – сконфуженно пробурчал он себе под нос.
Больше всего ему хотелось смыться от этого позора куда подальше, но деваться было некуда.
– Это не всё, – продолжил переводчик и отошёл в сторону.
Гость вновь заговорил и, когда закончил, достал из небольшой сумки свёрток. Когда он его развернул, все увидели самый обыкновенный кусок белой ткани с красным кругом посередине.
– Это вам в подарок. Это очень ценный подарок, – важно заговорил переводчик, поглядывая на окружающих. Он аккуратно перехватил флаг, свернул его так, чтобы круг оказался сверху, и обратился к Тольке.
– Здесь есть специальная надпись, – он подошёл ближе и переглянулся с японцем. Тот улыбнулся и сделал небольшой поклон. – Один иероглиф имеет отношение к имени господина Синтаро. Это своего рода обозначение. Вроде фамильного герба. А эти, – он указал на стоящие рядом. – Это ваши Анатолий Игнатьевич.