м тренироваться, - прокомментировал Клим. - Клим - Рису, - произнес он, и Клим, не обращая больше на меня никакого внимания, встал напротив растрепанного мальчишки лет четырнадцати. - Шин - Арато. Шин - Хаято. Сатоши... - его взгляд замер на мне, и я невольно поежился: командир смотрел на меня холодно, даже презрительно. - Сатоши - Тиму, - решительно закончил он и снова коротко поклонился, словно благодаря ребят за что-то. Сатоши издал короткий звук, в котором явно звучало разочарование. Пары выстроились в каком-то странном, им одном ведомом порядке, так, что вокруг каждой образовалось пространство в несколько метров. Сатоши подошел ко мне, небрежно поклонился и выжидающе замер. Решив не искушать судьбу, неимоверно злой на Шинжи, что подкинул мне такого напарника, тоже коротко поклонился. - Ёсь! ("давай!" - япон.) - произнес Сатоши и взмахнул своим мечом. Я еле успел увернуться и просто отбежал в сторону с ужасом видя, как меч Сатоши из деревянного стал стальным. Стало страшно. Этот псих мог порезать меня по-настоящему! - Прекрати! - выкрикнул я, чуть не плача. - Яппари, ("так я и думал" - япон.) - презрительно сказал Сатоши и равнодушно взмахнул мечом, перекрутившись всем телом, неотвратимо наступая. Я оказался прижат к стене замка и теперь ощущал острые края камней, больно впившиеся под лопатки. Глаза моего противника сверкали, выглядел он очень воинственно. Я инстинктивно прикрылся рукой и успел подумать, что сейчас самое время для чуда. Как это бывает в фильмах, когда герой на волоске от гибели, появляется кто-то, кто его спасает или же происходит нечто, не позволяющее герою умереть. Это в фильмах красиво. На самом же деле - сердце колотится так, что, кажется, можно умереть только от этого бешеного ритма. И все происходит до смешного быстро. Острое лезвие полоснуло по руке, я ощутил острую боль, и горячая влага заструилась от локтя до пальцев, падая с повисшей плетью руки на землю с глухим стуком. Я же просто ревел, глядя на свою искалеченную руку, не понимая, что это за игра. Не понимая, как получилось так, что лезвие из деревянного стало настоящим. И почему никто меня не защитил, а все просто продолжают заниматься, как ни в чем ни бывало - даже Клим. Меня же покалечили! Больно. Как же больно... Сатоши брезгливо вытер свой меч о мою же футболку и что-то сказал подошедшему Шинджи. Тот кинул беглый взгляд на мою руку, пожал плечами и полез в карман своих обрезанных джинсов. Ловко выудил оттуда бинт, пропитанный чем-то белым, вязким. Показал жестом, что бинт надо приложить к ране и небрежно кинул его в мою сторону. Поймав его, продолжая заливаться слезами, я последовал совету. Боль сразу же отступила, стало легче. Я смахнул слезы и огляделся. Тренировка заканчивалась: японцы и Клим снова подошли к Шинджи. Тот скомандовал что-то, опять называя имена. - Мосты, - коротко пояснил Клим, - дежурство на мостах. Тебе на восточный, вместе с Рису, Хаято и со мной. Пошли. Я как-то даже обиделся, хоть и послушно пошел следом. Зачем меня сразу же отправлять на какое-то дежурство, да еще и после ранения. К своему удивлению я осознал, что рука практически не болит, лишь немного почесывается, как заживающая болячка. Но все равно, будь я командиром, я бы так никогда не поступил... На мосту было тихо. Половинки моста еще не сошлись и тихо поскрипывали, медленно разрастаясь, приближаясь друг к другу. На другой стороне у моста тоже ждали четверо мальчишек. На вид европейцы, почему-то показалось, нерусские. Хмурые и сонные, они, как и мы, ждали, когда сойдутся половинки моста. На их лицах мелькнуло удивление при виде меня. - Do you speak English? Who are you? - выкрикнул один из них, наступая на свою половинку моста, уже соединившуюся с нашей. Моих скудных познаний английского, вбитых в школе, хватило понять, что он от меня хотел. - Не слушай его, - рассмеялся Клим, - он всех зовет. Они пацифисты, - презрительно добавил он, - воевать не хотят, все свои гимны поют. Боже спаси Королеву... И постоянно всех к себе зовут. Особенно англоязычных. Думают, это сделает их сильнее. Как бы ни так. Если уйти со своего острова, то никогда не вернешься домой. Потому что сражаться можно только за свой. Иначе все бы давно отсюда поубегали, - тоскливо прибавил он. - He doesn't speak. Go fuck yourself and die there! - крикнул он, и Рису рассмеялся вместе с ним. Хаято даже не улыбнулся. - Пожелание доброго утра, - пояснил Клим. - Пусть катятся подальше. Они с виду такие мирные. А стоит повернуться к ним спиной, как они тут же нападут, забыв про весь свой пацифизм... - Чего? - это слово я слышал впервые. - Ну пацифизм. Это когда человек воевать не любит, говорят, что он - пацифист, понимаешь? - Ага, - кивнул я. И посмотрел на чужих мальчишек с любопытством. Они расположились, усевшись прямо на мост. Двое остались стоять, выжидающе глядя на нас. Рису, наверное, самый длинноволосый из всех, с усмешкой покрутил своим мечом. Хаято же спокойно стоял чуть поодаль, сжимая в руках лук. Самодельный, с деревянными стрелами, к которым были прикручены деревянные же наконечники. Я понял, что изобретательные японцы догадались из кусков деревянного меча сделать наконечники. И теперь те наверняка будут стальными в бою. Как это происходит, я хотел было спросить у Клима, потом подумал, что тот вряд ли сможет объяснить, ведь попал на острова так же, как и я. Вместо этого спросил, глядя на стальные мечи в руках противников: - Нас могут убить? - Да, - коротко ответил Клим. - А мы что, будем убивать? - Да. Это игра, малыш. Игра, в которой убивают. И тогда мне стало по-настоящему страшно.